ОТКЛЮЧИТЬ ИЗОБРАЖЕНИЯ: ШРИФТ: A A A ФОН: Ц Ц Ц Ц

ИРАФСКИЙ МУНИЦИПАЛЬНЫЙ РАЙОН
РЕСПУБЛИКИ СЕВЕРНАЯ ОСЕТИЯ-АЛАНИЯ

МЕНЮ

 

Книга «ИСТОРИЯ  ЧИКОЛЫ». Книга подготовлена коллективом авторов-выходцев из с. Чиколы и посвящена 140-летию со дня основания этого селения — районного центра Ирафского района Республики Северная Осетия — Алания.
Малиев Н.Д., Тамаев А.Т., Цориев Р.И., Дедегкаев С.Т., Батыров У.А., Гацалов М.М., Гуцунаев Р.Т., Хубулова С.А.
Владикавказ, издательство «ИР», 1993 г.

 

Глава I

ОСНОВАНИЕ СЕЛЕНИЯ ВОЛЬНО-МАГОМЕТАНСКОЕ (ныне селение Чикола)

Селение Чикола расположено в Юго-Западной части Северной Осетии, в обширной живописной котловине, прорезанной небольшой речкой Чикола. По архивным документам и материалам, посвященным истории Северной Осетии, селение Магометанское было основано в 1852 году.

Но необходимо, на наш взгляд, сказать, что на этот счет имеются разные толкования и суждения: во-первых о названии, во-вторых о времени основании этого села.
Так, кабардинский ученый Д. Ж. Коков название Чикола возводит к грузинскому «чьико» (стекло). Однако можно полагать, что здесь имеет место искусственная натяжка. Скорее всего правильное объяснение этого названия следует искать в тюркском языке.

Во второй части названия можно выделить «кола» (восходит к тюркскому «кюль», «гел», «гол» – озеро). Первая же часть названия восходит, видимо, к ногайскому «уъч» (замерзать) или «уч» (три). Тогда бы название можно было осмыслить как «замерзающее озеро» или «три озера».

Нам кажется, что последнее объяснение подходит больше, чем первое. Если еще принять во внимание результаты раскопок, которые произвели любители из сел. Магометанского Тугкаев Алийхан, Царикаев Сулейман, Гуцунаев Магомет (Дзеуи), Айдаров Омар и Гуцунаев Тазе до 1917 года, то выяснится, что вблизи реки Ираф некогда проживали ногайцы, отсюда и название Чикола, восходящее от «Учкола» (три кургана). И это больше отвечает версии, предлагаемой профессором Н. Дз. Цагаевой.
Территория, на которой в свое время расположилось сел. Магометанское, являла собой болотистое место, которое зимой замерзало; летом здесь обильно рос кустарник. Речка Чикола имела обыкновение в морозы исчезать, поэтому первые поселенцы Вольно-Магометанского в этот период брали воду из другой реки — Ираф. Следовательно, происхождение названия села можно объяснить и как «три замерзшие озера», и как «три кургана».

Осетины, живя в горах в исключительно трудных условиях, и испытывая непреходящую нужду, постоянно питали надежду о переселении на равнинные земли. Осуществление этой мечты они возлагали на Россию. Российского подданства желали все осетинские общества, потому что в этом могущественном государстве горцы видели силу, способную защитить их от нашествий крымских ханов и произвола кабардинских феодалов; последние считали предгорные плодородные земли своей вотчиной.
В ХVII-ХVIII веках дигорские баделята, по соглашению с феодалами Малой Кабарды, стали выселяться с гор на плоскость, где оказались (по своей воле) в вассальной зависимости от кабардинских князей, которым обязались оказывать почет и уважение, а также нести известные повинности (с одного крестьянского двора по барану), за что получали земли и покровительство.

Переселившись на равнину, баделята позвали за собой и крестьян для более основательного и широкого обжития земель, для заведения своего большого хозяйства, а не ради улучшения жизни бедняков. Думается, будет интересно назвать здесь фамилии некоторых представителей дигорской знати и их подвластных.

Так, Каражаевым принадлежали: Хамиц, Генардук и Карас Кертановы; Джимали, Сабазгери, Заурбек, Кубади, Алимурза, Ико, Царай и Гата Цориевы; Сабан Лагкуев, Айдарук Тускаев, Фацбай и Азо Дзансоховы.

Подвластными Тугановых являлись Матей, Дзамболат, Алимурза, Туган, Магомет, Айдарук и Гургок Макоевы.

У Чегемовых были: Аланбег и Гетагаз Айдаровы.

Кабановы владели Гусу, Цако и Саламаном Дзарасовыми; Гасай, Галуа и Деко Тавказаховыми; Кубади, Дауидом и Деко Цавкаевыми.

Абисаловы — Дзайнуком и Теко Медоевыми, Сабаном, Баде, Барегом, Каурбеком и Гена Токаевыми, Гудзоном и Баска Цавкиловыми, Фацбаем и Налуком Фадзаевыми, Магометом Бабочиевым.

Подвластными Кубатиевых считались Магомет, Хуасдзау, Дако, Буту и Инал Тавасиевы; Дзега, Дзидзи, Тебо, Муса и Асланбек Цаголовы; Барисбий, Бабо и Будзу Баликоевы; Гацай, Мурзабек и Магомет Гацаловы и т.д.

Эти факты говорят не только о крайне тяжелом жизненном положении горцев, но прежде всего о их жестокой эксплуатации со стороны баделят, от которых они находились в полной несправедливой зависимости.

На рубеже ХVIII-ХIХ веков влияние кабардинских феодалов в районе Осетинской равнины заметно ослабло в результате ряда ударов, нанесенных русскими войсками движению протурецки настроенной части кабардинских князей и усилению борьбы самих осетинских обществ за обладание равнинной землей. Русское правительство, осуществляя свои интересы, объявило эту территорию казенной. Оно в лице местных властей не только поддерживало, но активно поощряло поселение осетин на этих землях. Это было связано с тем, что царское правительство возлагало надежды на то, что осетины будут привлекаться к охране Кавказской военной линии и Военно-Грузинской дороги.

«Поселение осетинских аулов между двумя хребтами было бы чрезвычайно важно в общем политическом и военном отношении для укрепления всего края. Поблизости к кордону весьма полезно иметь казенные аулы осетин, ибо за ними может быть учрежден удобнейший пересмотр» — писал генерал Ермолов. Уже во второй половине ХVIII века на землях Тугановых, Кубатиевых, Каражаевых и Кабановых были основаны некоторые населенные пункты, например, Дур-Дур, Урсдон, Хазнидон, Кет и другие.

При распределении казенных земель власти с самого начала проводили весьма строгое деление населения по религиозному признаку, т.е. лучшие земли отводились тем осетинам, которые принимали православную веру исповедания. Тем самым они ограждали христианское население от «ренегатства» (совращения в мусульманство) и распространения среди него магометанской веры.

Удовлетворяя желания политики самодержавия, Терская администрация подвергала фильтрованию и те селения, в которых с самого начала проживало смешанное население. Так, в равнинных дигорских селах (Дур-Дур, Кусхомайхуа, Кора-Урсдон и др.) была проведена тщательная отборка мусульман, которые проживали здесь. Относительно того, кто явился первым поселенцем Магометанского, существуют разные предположения. Одно из них утверждает, что первыми жителями были Гокоевы, другие — Цориевы, Царикаевы, Макоевы и т.д. Но, поскольку автор этих строк не располагает подтверждающим документальным материалом, то версии остаются версиями.

В 10-м выпуске Терского календаря за 1901 год есть сведения о том, что Магометанское селение было основано в 1850 году. И все… Без каких бы то ни было комментариев. Но другие источники рассказывают о следующем. Из мусульман, поселившихся на новом месте, образовался Вольно-Магометанский аул, а христиане образовали Вольно-Христианский аул (ныне селение Дигора). И это произошло в 1852 году.

Дальнейший рост вновь образованных селений происходил за счет семейных разделов внутри общества и отдельных семей — новых переселенцев с гор. Последние поселялись, главным образом, в тех селениях, где они имели родственников.

Так, из Дур-Дура, в результате отбора мусульман, в Магометанское переселились Газдаров Бутьу, Золоев Гена, Макоев Елмурза, Гуцунаев Гуйман;
из Карагаса — Тахоев Фацбай, Токаев Фацбай, Медоев Брек, Тавасиев Иналико, Цаголовы — Багьа, Дзидзи и Сабан, Дедегкаев Карас, Дзагуров Бисал;
из Фаснала — Барисбий, Дзилли и Аслан Баликоевы;
из Мосга — Иналук, Дзамболат, Азамат, Бузу Малиевы;
из Стур Дигора — Цориевы;
из Алагира — Цомаев Брек;
из Садона — Бесолов Мали, а также Бичиловы, Хекилаевы, Тотоевы, Марзоевы, Кертановы, Химилоновы;
из Ахсау — Царикаевы и т.д.

Все они расселились вдоль маленькой речушки Чикола, воду которой употребляли для питья. Как уже было сказано, первыми переселенцами явились феодалы и их люди (фарсаглаги), чье присутствие объяснялось чисто меркантильными соображениями, связанными с занятием больших территорий и разведением хозяйства. Разумеется, подвластным были даны определенные обещания относительно владения участками. Поэтому вышеназванные фамилии (фарсаглаги) переселялись с баделятами, будучи уверенным в том, что они получат полную независимость. Это переселение обрело иные формы, одной из которых стала и крестьянская колонизация. Обернулось все так, что массы крестьян посадили на земли, фактически принадлежавшие баделятам, но номинально считавшиеся кабардинскими. По существу, это поземельная зависимость стала для крестьян крепостной петлей. И тем не менее процесс переселения продолжался, т.к. в горах не было земли, не было и выбора, что и заставляло идти горцев на поклон к баделятам.

В 1852 году в Вольно-Магометанском проживало более 500 душ, а по переписи 1860 года в нем значилось уже 817 человек, которые имели 4633 десятин земли. Они, как все адамихаты (подобие людей), живущие на равнине, вынуждены были платить невыносимые подати баделятам. До отмены крепостного права (1861 г.) магометанцы сверх всего несли еще и барщину, и это несмотря на то, что еще в середине XVIII века переселившиеся на плоскость оказались под экономическим влиянием России, что способствовало развитию земледелия, расширению баделятской запашки и вместе с тем усилению их эксплуататорского наступления на крестьян. Вот в таких условиях магометанцы, как и остальные адамихаты, стали жить на плоскостной земле.

В начальный период жильем служили турлучные дома (плетенные из хвороста). Переселенцы Магометанского, как и другие, не стали строить традиционные каменные жилища. В конце 60-х начале 70-х годов появились бревенчатые дома. Они строились на низком фундаменте. Позже, с развитием капиталистических отношений, а вместе с ними и торговли, сельчане стали воздвигать деревянные дома с улучшенной конструкцией. Как правило, для этих работ приглашали плотников со стороны, в основном, грузин. Дома имели ширину 4-5 метров, а длину — 10-12 метров, состояли они из двух и более комнат с галереей на всю длину дома. Строили и небольшие однокамерные дома по возможности с большим числом комнат, т.к. обычай требовал строгого разграничения дома на две половины — мужскую и женскую. Учитывалось и пребывание гостя, которому непременно отводилась отдельная комната (иуазагиуат).

Одеждой горцу служили: цохъа — черкеска из грубого самотканного сукна, под ней — холщовая рубашка, поверх которой надевали бешмет (курат). Спереди, в верхней части черкески пришивались кармашки с 7-10 отделениями для газырей (барцита). В те далекие времена они служили не для украшения, как сейчас, а для хранения в них пороха (барцгмера). Но такую одежду могли иметь не все. Беднякам была доступна лишь «гебена» из грубого материала. Зимой же они одевали шубу, сшитую из овечьих шкурок. Состоятельные люди имели бурку, башлык, барашковую шапку. Очень популярным головным убором являлась войлочная шляпа, так же, как чувяки (дзабурта) и ноговицы (зангадта) из сукна или кожи были самой практичной обувью. Позже, в 70-80-е годы, появились сапоги, ботинки, резиновые галоши.

Каждой эпохе свойственны ветры перемен. И тогда, когда пришла пора отмены крепостного права, в Магометанском еще существовали семейные общины по 10 и более человек, которые в основном занимались земледелием, скотоводством и частично пчеловодством. В конце XIX — начале XX века стали разводить фруктовые сады (Дзагуровы, Гулуевы, Кертановы и другие), выращивать овощи, особенно активно производили лук, чеснок и картофель. Основными культурами земледелия по-прежнему оставались кукуруза и пшеница. Их интенсивное развитие способствовало строительству маленьких водяных мельниц на речках Чикола и Ираф. Хозяевами этих маленьких предприятий являлись Каировы, Бесоловы, Хекилаевы и др.

Несколько слов о том, как в Магометанском проходили свадьбы и похороны. Свадебный этикет и ее традиции в основном сохранились по сей день. Начиная же со второй половины 40-х годов XX века, свадьбы, к сожалению, по существу превратились в сплошное застолье. Раньше, т.е. до Великой Отечественной войны, молодежь не садилась за стол. Такое право предоставлялось в день свадьбы лишь мужчинам не моложе 40 лет, а все остальные становились в круг — девушки с одной стороны, парни — с другой; в середине усаживался гармонист с помощниками, в руках у которых были маленькие тонкие дощечки для ритмичных звонких ударов под мелодию, под которую молодежь упоенно танцевала. За порядком строго следил дежурный (кегьаре). Он же приглашал в круг пару, а чаще — по две пары, которые искусно демонстрировали грациозность осетинских танцев. Несколько молодых мужчин чуть в сторонке негромко, очень слаженно пели народные песни. Нередко близкие родственники жениха или невесты лучшему танцору или певцу преподносили три пирога, курицу и графинчик араки (хуна) в знак уважения и благодарности. На свадьбе никто никогда из молодежи не напивался — это считалось большим позором не только для младших, но и для старших. Такой свадебный ритуал у жениха продолжался два дня, а у невесты — один.

Похоронный обряд сохранился почти в том же виде, в каком он перешел к нашим предкам. Этого нельзя сказать о поминках. У мусульман, в частности, в Магометанском, они раньше были не такие, как сегодня. Во-первых, в доме покойника за стол не садились. У соседей могли помянуть те, кто приезжал на похороны из других сел. Если была зима, то на стол подавали хлеб, мясо и очень редко араку, а если это бывало в другое время года, то вместо алкоголя предлагался квас. В день похорон, как и в настоящее время, забивали скотину и часть мяса варили, остальное же в сыром виде раздавали бедным и сиротам. Раздавали также вареное мясо, пироги, фрукты и сладости детям, находящимся на поминках (хист). Магометанцы дружно окружали семью усопшего искренним вниманием и заботой, оказывали ей посильную материальную помощь, зимой помогали дровами, делились сеном для скотины и продуктами. Детей, потерявших отца, опекали до зрелого возраста, стараясь облегчить им решение жизненных вопросов.

О повинностях жителей В.-Магометанского. Общеизвестный факт, что с присоединением Осетии к России процесс проникновения капиталистических отношений здесь активизировался, однако социальное, экономическое и правовое положение крестьян от этого нисколько не улучшилось. Баделята на всех уровнях отстаивали свое господствующее положение над подвластными, которые по-прежнему должны были отдавать им:
• при женитьбе сына и по прошествии двух лет по одному барану или же по одному рублю серебром;
• подвластный при выдаче дочери замуж — из полученного калыма одного быка;
• если в доме хозяина готовились к поминкам, то он преподносил одного барана;
• если же семья подвластного разделяется, то плати одного быка;
• за содержание караулов, которые охраняли от всевозможных нападений и воровства, тоже брали с крестьян по одному или же по два рубля серебром;
• в случае, когда бедняк закалывал скотину, богачу выделялась самая лучшая часть туши;
• один раз в год крестьянину на определенное время отдавались лошадь и оружие.

Кроме этого, проживающие на плоскости крестьяне, в том числе жители В.-Магометанского обязаны были баделятам:
1. Произвести  распашку для озимого  хлеба,  выделить одного человека для жатвы на поле хозяина.  Баделята не должны были кормить работников и лишь по окончании распашки в весеннее время выделяли плугарям пять барашков;
2. Каждый двор обязан был выделить баделятам три меры озимого хлеба и пять мер ярового;
3. Для доставки дров из леса каждый бедняк должен был раз в год выделить арбу с парой быков;
4. Если кто-то из подвластных переходил на жительство в другое место, то все его деревянные строения доставались баделятам.

Социально-экономическое превосходство местной знати закреплялось и высокими штрафами за преступление против знати, им обеспечивалось право на личную и имущественную привилегированность. Так, если алдар бранил адамихата, последний обязан был молча сносить все это, если же адамихат оскорбил богача, то за это он расплачивался одним быком. В случае, когда хозяин избивал адамихата до крови, то это ему стоило трех ягнят, если же то же самое позволял себе бедняк, то отдавал ребенка ростом в аршин или 12 быков и мировое угощение. Если баделят убивал адамихата, то расплачивался за это суточной пашней, а если происходило наоборот, то 15 мальчиков, 3 лошади и мировое угощение на 100 чел. причиталось с крестьянина. Тот, кто садился на лошадь хозяина, платил штраф 22 бычка и т.д.
Горская беднота возлагала большие надежды на царские власти, которые освободили их от зависимости от кабардинских феодалов, но не освободили от кабалы баделят, наоборот, последние еще больше стали ее эксплуатировать.

Русское завоевание открыло в Дигории двери для русского торгового капитала, но оно не нарушило феодальные основы.
Царские власти понимали, что для расширения капиталистических отношений большим тормозом является сохранение феодальных повинностей, личной зависимости «черного народа» от своих феодалов. Это зависимое положение вызывало большое недовольство у крестьян, которые неоднократно обращались с жалобами к царской администрации. Однако власти всегда поддерживали интересы баделят. Так, в сентябре 1861 года на прошение жителей В.-Магометанского был дан ответ следующего содержания; «Для жителей В.-Магометанского аула, в 1851 году начальник бывшего главного штаба в своей ручной записке определил отвести земли 4633 десятины на 619 душ мужского пола, с теми, кои живут у Тугановых. При размежевании же земли в 1852 году, на основании разрешения господина главнокомандующего князя Воронцова за № 1401 отмежевано вышеназванным магометанам 3764 десятины, что составляет по теперешнему их народонаселению 80 семейств. Больше 45 десятин на каждое семейство, за исключение 40 десятин для мечети, 60 десятин для двух старшин и 40 десятин для школы, таковое количество земли слишком велико для людей простого сословия, тем более, что некоторые из жителей прочих обществ едва имеют по 15 десятин на семейство. На этом основании последний (земельный) Комитет при предоставлении своего мнения об общем земельном довольствии в рапорте 27 сентября 1860 года № 120 предположил отрезать от В.-Магометанского аула необходимое количество для смежного с ним Христиановского аула, у которого сообразно народонаселения, имеется земли меньше половины против первого. Что же касается до негодности земли по мокроте и болотистости оной, как пишут доверенные в просьбе своей, то это нигде не объясняется (не значится), ни в переписках, производивших при размежевании, ни на самом плане, где мокрые места всегда обозначаются».

Как видно, жители В.-Магометанского жаловались не на количество земли, а на то, что отведенные им земли не были пригодны для земледелия. Основные плодородные земли составляли не более 1000 десятин. Более того, после подачи прошения жителей В.-Магометанского Земельный Комитет отрезал лучшие земли в пользу Тугановых, у которых эти же земли арендовали магометанцы. Это принуждало бедняков самовольно пахать земли, рубить лес, пасти скот и т.д. Подвластные крестьяне не стали подчиняться баделятам, на что последние в свою очередь обращались с жалобами к наместнику Кавказа генералу Барятинскому. В одной из своих жалоб генерал Туганов (август 1856 г.) писал: «Жители В.-Магометанского, будучи водворены на казенные земли от поземельных повинностей изъяты, из числа повинностей нравственных, я полагаю, следует их освободить только от обязанностей сопровождать баделят в их поездках и по одному потому, что подобные отлучки из дома могут повредить им в хозяйственном отношении. Все прочие повинности должны оставаться во всей своей силе». Таким образом, признавая землю казенной, Тугановы пытались сохранить за собой подвластность крестьян.
В свою очередь, жители В.-Магометанского считали себя независимыми и обращались к царским властям с жалобами на баделят, которые, по их мнению, самовольно, не имея на это права, эксплуатируют магометанцев. Отвечая на жалобу жителей В.-Магометанского аула, наместник Кавказа М.С. Воронцов в сентябре 1857 года писал командующему войсками Кавказской линии генералу Евдокимову: «К вольному сословию относятся из В.-Магометанского Бату Цориев, Сабазгери Цориев и Фацбай Токаев. Жителям двух вольных аулов (Христиановского, Магометановского) я полагал бы за полезное позволить от всех повинностей откупиться раз и навсегда, положив уплату баделятам с каждого двора от 100-150 рублей серебром для того, чтобы название «вольные аулы» было оправдано на самом деле. Черный народ Дигории, известный под именем адамихат и вез-дон-класс свободный, только некоторыми повинностями обязаны своим баделятам, а потому определение их на службу может для людей свободного состояния на этот предмет установленных. Лица, службою достигнувшие офицерского звания, должны быть освобождены от всяких повинностей как лично, так и потомственно, если дети их будут приняты по получении родителями первого офицерского чина».

Из данного документа видно, что дети адамихата, по существу, были лишены права учиться на офицера и получить чин офицера. Это право оставалось только за детьми имущих людей, т.е. свободных от всех повинностей, а таковыми были не все жители В.-Магометанского аула. Конечно, это вызывало недовольство, т.к. жители равнинной Дигории считали себя свободными. Царская администрация не могла не считаться с подобным положением независимых крестьян, поэтому она создавала различные комиссии по выявлению вольности Дигории. Еще в 1849 году в г. Нальчике была создана Комиссия для разбирательства прав дигорских старшин и черного народа. Так, в равнинной Дигории была создана Комиссия, которая выслушала показания избранных из простого дигорского народа стариков Вантай Куркаева (Бата Корнаев), Хаджи Жаросова (Дзарасов), Бариспия Баликоева, Гуймана Гуцунаева, Кудай Гоккоева (Гокоев), Кудайнада Гатагонова и др.: «Справедливость нашего показания о том, что народ дигорский был и всегда совершенно вольный и нисколько независимый от баделят, имеющих ныне несправедливое притязание на независимость нашу… Самое большое притеснение, претерпеваемое нами от баделят, кроме самовольных налогов и поборов с народа, состоит в том, что они не позволяют нам по древнему обычаю, как народу вольному, переселяться по своему желанию в другие места, на что однако ж не имеют никаких законных прав и руководствуются в этом случае просто правом сильного. Весь дигорский народ, живущий на плоскости, просит одной милости — дозволить нам переселиться от баделят на другое место, какое будет угодно русскому правительству назначить нам, и мы по преданности нашей к государю императору и России с большою готовностью рады будем всем обществом выполнять все повинности и службу».

Однако подобные разбирательства различных комиссий не привели к положительным результатам в пользу адамихатов, наоборот, баделята в свою очередь доказывали, что черный народ был и остается зависимым от них. Только в конце 50-х годов баделята, по настоянию царских властей и из-за недовольства крестьян, вынуждены были согласиться освободить крестьян от их повинностей. Этот «выкуп» для крестьян оказался исключительно тяжелым — 300 рублей серебром со двора. Тяжесть этого «выкупа» объяснялось тем, что Тугановы от 149 дворов своих подвластных получали 44700 рублей, которые теперь «уплывали» от них. Естественно, крестьяне не в состоянии были уплатить такие деньги, что усилило классовую вражду между баделятами и их подвластными. Она обострялась с каждым днем и не только не утихала, а наоборот, принимала все новые и новые формы. Крестьяне В.-Магометанского аула, убедившись в том, что царская администрация не реагирует на их жалобы, самовольно стали рубить строевой дачный лес, совершали потравы и запашки тугановской земли, оказывали открытое сопротивление стражникам баделят.

Посредником между жителями Магометанского аула и баделятами вызвался царский генерал М. Кундухов, но это ничего не дало, кроме как вызвало большую ненависть к имущим. Последние в свою очередь жаловались властям на крестьян, мол, вышли из повиновения и просили успокоить их силой оружия.

Возмущение народа было вполне обоснованно, ибо баделята продолжали расширять свои земли, произвольно переносили межевые знаки в глубину крестьянских участков.
Первое крупное столкновение между магометанцами и отрядом стражников произошло в 1853 году. К усмирению крестьян были вызваны и казаки. Завершилось все это тем, что «бунтовщики» вынуждены были дать «подписку» Тугановым, что без их согласия они не будут производить порубку леса, распашку земли под посевы, пользоваться сенокосами и пастбищами. А инициаторы «бунта» были арестованы и водворены во Владикавказскую тюрьму. Однако ни расписка, данная крестьянами, ни угрозы и аресты не удержали их от «самовольств», и они продолжали брать то, в чем нуждались.

В такой обстановке классовой борьбы, которая происходила по всей стране, русское правительство приступило к проведению крестьянской реформы в интересах российского капитализма. Власти понимали, что нужно было создать условия, чтобы у населения появилось желание затрачивать на землю труд и капитал, чтобы народ сделался вполне оседлым, чтобы он ощутил потребность качественного улучшения своего быта и стремление к нравственному развитию. Другими словами, феодальные отношения, феодальная забитость горцев уже не отвечали интересам российского капитала, черный народ пришел в полное отчаяние. Это сильные мира сего хорошо понимали, и они решили не упустить шанс, предприняв различные освободительные меры в расчете на то, что такие шаги подкупят народ.

Русское правительство эту земельную реформу в условиях Осетии преподнесло как поддержку крестьян, исповедующих христианскую религию, в их стремлении к освобождению от баделят, а значит и от мусульманства. Этим актом русское правительство достигло сразу двух целей: укрепило свое идеологическое влияние в народных массах и ослабило фронт оппозиционной мусульманской знати. Так, еще в 1852 году царская власть приступила к ликвидации поземельной зависимости крестьян и к размежеванию земель между ними и баделятами. Тогда же было принято решение (распоряжение) плоскостную землю, которой оказалось 13564 десятины, равнинную, сенокосную и выгоны разделить между фамилиями старшин и простого народа. Членам фамилий Кубатиевых — 3000 десят., Каражаевых — 800 десят., Абисаловых — 200 десят. и т.д. Остальные 9564 десятины отдать в общественное владение адамихатов, отводя отдельные участки для христиан и мусульман. Реформой 60-х годов на плоскости были определены земельные права крестьян и отмежевана их земля от баделятской.

Однако экономическая зависимость крестьян и их эксплуатация баделятами продолжались. Это связано с тем, что в момент проведения земельной реформы крестьяне были наделены землей крайне недостаточно. Например, Магометанскому аулу на 100 дворов было наделено 2860 десятин всей земли (пашни, выгоны, сенокосы и т.д.). Поэтому земельные вопросы царское правительство вынуждено было решать и в последующие годы. Уже в 1868 году произведено было новое перераспределение. Плоскостной Дигории было отведено 14292 десятины (в том числе 5125 десятин шести баделятским фамилиям). Эти земли по 24 десятины на двор достались 584 дворам, в том числе вольномагометанским семьям 138. Но этот проект отмежевания земель был выполнен только в отношении шести баделятских фамилий и В.-Христиановского аула. Вопрос же о наделении землей жителей В.-Магометанского и остальных безземельных горцев оставался открытым до 1884 года. Этот вопрос осложнялся еще и тем, что на протяжении нескольких десятилетий шел беспрерывный процесс переселения с гор на равнину безземельного люда в качестве временно проживающих. Общества равнинных селений этому переселению не препятствовали. Но с течением времени, с увеличением населения и формальным отводом равнинным селениям точно определенных земельных наделов, коренные жители стали ощущать недостаток в поземельном довольствии и стали противиться переселениям и даже просили власть о выселении пришельцев к месту их приписки. Средний размер земельного надела в сел. Магометанском уменьшился в два раза. Недостаток земли заставлял жителей Магометанского села ежегодно арендовывать у Тугановых и соседнего казачества на пахоту, покос и пастьбу 8000 десятин, уплачивая за это 4000 рублей. Это продолжалось вплоть до 1917 года.

Как видно из вышеизложенного, социально-экономическое положение крестьян после отмены крепостного права в 1861 году не только не улучшилось, но в ряде случаев ухудшилось. Баделята, как и прежде, притесняли крестьян, требовали уплату податей и различных повинностей, хотя формально бедняки получили свободу. По-прежнему они страдали от малоземелья и старались поменять место жительства. Некоторые из них даже ориентировались на переселение в Турцию. Такое стремление к выезду за границу было высказано царским властям еще в 1860 году. В своем прошении магометанцы убеждали их, что нет у них земли и свободы, что нет предела притеснению со стороны баделят и т.д. В ответ на это командующий войсками Терской области, генерал Евдокимов ответил: «К удовлетворению их просьбы со стороны правительства препятствия нет, но так как просители до выселения из гор на плоскость были подвластными дигорских баделят, права которых над ними в 1853 году утверждены покойным генералом Воронцовым, то баделята со своей стороны просят начальство о недозволении жителям В.-Магометанского аула, коих считают своими крепостными людьми, переселиться в Турцию до тех пор, пока они не заплатят им за право свободы, в такой же степени власть дигорских баделят простирается на жителей В.-Магометанского аула, вопрос пересматривается в Комитете, учрежденном для разбора личных и поземельных прав туземцев и по справкам оказывается, что баделята владельческих прав над народом прежде не имели и как права их утверждены в последствии, то Комитет полагает, чтобы баделятам сделать денежное вознаграждение от казны, а народ обложить податью, если не навсегда, то по крайней мере до тех пор, пока пополнится сумма, уплаченная баделятам за независимость народа. Но вопрос этот может быть решен еще не так скоро, а между тем жители В.-Магометанского аула, распродав свое имущество и приготовясь к выезду, домогаются выдачи пропускных билетов, которые по изложенным выше обстоятельствам выдать я затрудняюсь, потому что еще не разъяснено, справедливо ли или несправедливо домогательство баделят… Поданное мне вновь прошение жителями В.-Магометанского аула, представляя при сем на благоусмотрение Вашему сиятельству, имело честь доложить (начальник воен. осет. округа), что, по мнению моему, покойный генерал-фельдмаршал, князь Воронцов, хотя и утвердил права баделят над черным народом, но не отдал и не мог отдать его рабство баделятам, а только в отношении чинопочитания, черный народ должен был во всем повиноваться баделятам, как подчиненные начальству, но не как крепостное сословие, с отводом же В.-Магометанскому селу участка земли на плоскости и выселением из гор, жители оного сами собою должны были бы освободиться от зависимости баделят, и потому я полагал бы справедливым, минуя всякие со стороны их притязания, отпустить жителей В.-Магометанского аула, если Вашему сиятельству угодно будет согласиться с моим мнением, то получение ожидаемого на это предложение, пропускные билеты им «немедленно выданы будут».

Генерал Евдокимов в своем ответе отмечал: «Выселившиеся из гор на плоскость дигорцы вполне свободны от баделят, а потому препятствия к увольнению жителей В.-Магометанского аула в Турцию со стороны баделят быть не может». Получив согласие царских властей, некоторые жители В.-Магометанского аула переселились в Турцию. Так, 21 мая 1865 года отсюда выехала семья Цориева Хазрета Икоевича (жена Таужан, сын Магомет, дочь Зайнап, племянники Мулдур, Къиаса, Хъасполат, Дзамболат, племянница Гочера), кроме них, прошение о выезде подали Кургок Макоев, Айдарук Тускаев, Асламурза и Сабазгери Цориевы.

Из-за нехватки земли, тяжелых социальных и экономических условий жизни и постоянного несправедливого притеснения со стороны баделят жители В.-Магометанского и в последующие годы (70-е — 90-е) ставили вопрос о выезде в Турцию перед царскими властями, и не только туда, а в другие районы России. Так, в 1899 году жители сел. Магометанского, например, Сланико, Магомет, Мараби, Габута и Мимболат Будтуевы, Налук, Хаджимет, Сала, Гена, Гула (Гъула) Баликоевы, Сала, Курсан Гацаловы, Эхъя, Сосланбек, Сафар Цориевы, Сланбек Макоев, База, Татаркан и Брек Батыровы, Майран Айдаров, Афшимайхо Марзоев, Сосланбек Озиев, Алий Каиров, Губадии, Курман Тускаевы, Хаджимет Цаголов, Курман Гацалов, Аслангери Туккаев, Богаз Хортиев (29 дворов-семей) обратились с прошением дать им право выселиться в Карскую область к начальнику Владикавказского округа. В частности, они писали: «Мы все пользуемся землей исключительно только по 3 десятины на двор, в числе коей земли неудобные: под лугом 514 десятины, под выгоном 2722 десятины, под лесом и кустарником 170 десятин и под селением 64 десятины, говоря о неудобной земле — болотами, лугами, склонами, уступами, Урухом и прочее — под которыми тоже 212 десятин земли, которой мы вовсе не пользуемся. Селение наше с трех сторон ограничено чужими границами, так что скот совершенно нет возможности выпускать на пастьбу. Лес вырублен, остались одни кустарники, которые на строительные материалы не годны, что и вынуждает нас поневоле воровским путём получать лес с казенных или тугановских лесных дач, за что штрафами, а также и за выпуск на чужую степь скота, все наши жители удавлены и никаким образом не оплатимся. И таким образом мы проживаем в этих мучительных минутах в настоящее время.

Ввиду вышеизложенного осмеливаемся обратиться со своей покорнейшей просьбой к Вашему Превосходительству, не найдете ли Вы возможным ходатайствовать перед кем это будет следовать о переселении нас, 29 дворов, на жительство в Карскую область и возможно ли будет выдать нам с Вашего Превосходительства от канцелярии отношение к начальнику Карской области о даче нам там помощи для указанных нам места».

Начальник Владикавказского округа уважил просьбу магометан и списался с военным губернатором Карской области, но получил ответ следующего содержания: «За неимением в области свободных участков под поселение означенное прошение не имеет быть удовлетворено».

Чтобы избавиться от безземелья, жители Магометанского аула жаловались на недостаток земли, соглашаясь ради ее получения и избавления от Тугановых, покинуть насиженные места и переселиться в любой район России, и даже в Турцию.

Царские власти на прошение крестьян о получении земли и переселении в Турцию находили различные причины, лишь бы не удовлетворить их желание. Более того, к началу 90-х годов XIX века царская администрация ужесточила законы, касающиеся земли и права. Так, в сентябре 1893 года по велению императорского величия Александра III был издан указ, в котором говорилось: «За умышленное убийство, за ограбление, также за поджог жилых помещений, хотя бы и скотских, за возбуждение бунта в обществе, за сопротивление властям при оружии в руках, какого бы они не были вероисповедания, а равно и сословия предоставлено право командующему Кавказским военным округом все вышеупомянутые дела по своему мнению, которые до сего времени находились в судебных учреждениях, передавать военным судам».

Как видно из указа, крестьяне были лишены элементарных прав даже выразить свое недовольство. Они были поставлены в рамки чрезвычайного положения. Каждый, кто возмущался в отношении баделят или царских чиновников, наказывался военным судом. Таким образом, к концу XIX века социально-экономическое и политическое положение простого люда еще больше осложнилось.

И об этом красноречиво свидетельствует перепись, проведенная в январе 1866 года по инициативе самих жителей. Была создана комиссия, куда вошли Ельбиздук Марзоев (Мулла), Дабо Кадохов (старшина Магометанского), Хаджи-Умар Цавкилов, Курман Каиров, Иналук Цавкаев, Дзаболл Гокоев, Кубади Кертанов, Хаджибекир Царикаев, Мали Бесолов, Барисби Будтуев и Сабазгери Тавасиев. Эта перепись имела свою особенность, она заключалась в том, что о мужской части населения в ней указывалось все, начиная от фамилии, имени, отчества, отношение к главе семьи (сын, внук, брат, племянник) и кончался ремеслом. О женской части — ничего. Любой список мужской части семьи заканчивается словами: «женского пола» и стоит цифра 5 или 10. Вот, например, Дабо Кадохов, возраст 59 лет, неграмотен, русского (государственного) языка не знает, ремесла не имел, торговлей не занимался. Отец, Али Гацисович (хозяин двора) — 108 лет. Внуки Гациса, сыновья Дабо: Смали — 26 лет, Асланико — 24 года, Даге — 13 лет, Хангерий — 10 лет. Женского пола — 5. Итого 11 человек. Имели: деревянный дом, крупного рогатого скота — две единицы.

Такие данные позволяют узнать о всех фамилиях, которые тогда были в Магометанском — их было 88. Все население Магометанского к 1 января 1886 года составляли 2052 человека. Из них мужская часть населения — 1088, женская — 964. Число окладных домов (дворов) — 297.

Албегоновы — 2 двора
Айдаровы — 5 дворов
Бабачиевы —1 двор
Баликоевы — 8 дворов
Батыровы — 7 дворов
Батаевы — 3 двора
Бекиевы — 1 двор
Бесоловы — 4 двора
Бичиловы — 4 двора
Будтуевы — 6 дворов
Бутуевы — 1 двор
Газдановы — 2 двора
Газдаровы — 3 двора
Гокинов (он же Дарчиев) — 1 двор
Гатиевы — 2 двора
Гамахаровы — 2 двора
Гугуевы — 2 двора
Гацаловы — 3 двора
Гокоевы — 4 двора
Гуцунаевы — 6 дворов
Гувжикоевы /Увжикоевы/ — 3 двора
Гуларовы — 1 двор
Гулуевы — 5 дворов
Дедгкаевы — 7 дворов
Дзагуровы — 3 двора
Дзадзаевы — 4 двора
Дзансоловы — 1 двор
Дзарасовы — 6 дворов
Екати — 1 двор
Зекеевы — 1 вдор
Золоевы — 9 дворов
Кадоховы — 2 двора
Каировы — 3 двора
Караевы — 1 двор
Кардановы — 4 двора
Кебеговы — 1 двор
Кертановы — 7 дворов
Кодоевы — 1 двор
Кумыков (он же Султанов) — 1 двор
Лагкуевы — 7 дворов
Малкаровы — 3 двора
Маликиевы — 2 двора
Малиевы — 2 двора
Маргоевы — 1 двор
Майрансаовы — 3 двора
Макоевы — 14 дворов
Марзоевы — 4 двора
Медоевы — 5 дворов
Мостиевы — 4 двора
Озиевы — 1 двор
Пиновы — 1 двор
Сабановы — 1 двор
Салказановы — 3 двора
Созаевы — 1 двор
Соскиевы — 2 двора
Сугкоевы — 1 двор
Тавасиевы — 11 дворов
Тавказаховы — 4 двора
Тадеевы — 1 двор
Тамаевы — 5 дворов
Тотооновы — 1 двор
Тегаевы — 1 двор
Тетцоевы — 1 двор
Темировы — 2 двора
Токаевы — 5 дворов
Тобоевы — 3 двора
Туккаевы — 1 двор
Тускаевы — 7 дворов
Хадоновы — 1 двор
Хакиевы — 1 двор
Хасцаевы — 6 дворов
Хекилаевы — 6 дворов
Химилоновы — 1 двор
Хортиевы — 1 двор
Цавкаевы — 4 двора
Цавкиловы — 2 вдора
Цаголовы — 4 двора
Царикаевы — 9 дворов
Цомаевы — 3 двора
Цопановы — 1 двор
Цориевы — 15 дворов
Шиуконовы — 1 двор.

Как видно, все жители — осетины, мусульмане-сунниты, в каждом окладном доме (дворе) жили в большинстве случаев несколько семей и имели общее хозяйство.
Так, семья Газдарова Аслангерия Бутаевича состояла из 20 человек. Они жили в одном деревянном доме. Имели 20 голов крупного рогатого скота, 8 лошадей, 1000 овец, 20 батманов пчел (обмазанная сапетка), одну мельницу.
Семья Царикаева Асламурза Керменовича состояла из 24 человек. Имела деревянный дом, 15 голов крупного рогатого скота, 3 лошади, 500 овец, 20 батманов пчел.
Дедегкаев Гуйман Гасиевич — семья состояла из 21 человека. Имел деревянный дом, 15 голов крупного рогатого скота, 10 лошадей, 400 голов овец, 120 батманов пчел, мельницу.

• Самым пожилым к моменту переписи был Али Габисович Кадохов — 108 лет
• вековой возраст имел Гати Кибилович Цориев
• по 80 лет на 1 января 1886 года исполнилось Генардуку Дзангеевичу Кертанову, Сабазгери Фацбаевичу Цориеву
• от 70 до 80 лет в Магометанском на 1 января 1886 года насчитывалось 13 человек
• от 60 до 70 лет — 52 человека
• от 50 до 60 лет — 46 человек
• от 40 до 50 лет — 108 человек.

На русском языке тогда могли объясняться Аслангери Багиевич, Татаркан Папунович, Карасе Папунович, Хазби Хаджиевич Батыровы, Умар Байсиатович Дедегкаев, Дзандар Абисалович Дзагуров, Ибрагим Биасланович Дзадзаев.

Все жители В.-Магометанского, за исключением пяти семей, имели деревянные дома.

Согласно переписи 1886 года, в селении Магометанском насчитывалось 1617 голов крупного рогатого скота, 356 лошадей, 7360 овец, 839 батманов пчел. Вместе с тем, в Магометанском из 287 дворов 134 семей были безлошадными, 34 семьи не имели крупного рогатого скота и т.д. Из сельских предприятий общего пользования была одна торговая точка — лавка, принадлежащая Аслангерию Батырову, и семь водяных мельниц на реках Чикола и Ираф. Их владельцами являлись Минболат и Сараби Будтуевы, Аслангери Газдаров, Афако и Гуйман Дедегкаевы, Туган Токаев и Даго Хекилаев. Позже имели свои мельницы Каировы, Бесоловы и др. Казенные земельные повинности, так называемые государственные подачи, изымались по 2 руб. 95 коп. с каждого окладного двора одинаково.

Из переписи видно, что в Магометанском тех лет не было ни одной светской школы, и молодежь оставалась безграмотной. Об этом говорит тот факт, что из 2052 человек, проживающих в то время здесь, всего 7 человек могли объясняться на русском языке, т.е. не было, по существу, ни одного грамотного человека. В селе функционировало 4 деревянных мечети и одна начальная школа (медресе), и то частная.

Социально-экономическая жизнь крестьян сел. Магометанского в 80-90-е годы оставалась, по существу, без изменений, если не учитывать активного расслоения крестьянства. Постепенно начало зарождаться кулачество, определились богатые односельчане, которые стали практиковать наемный труд. В числе таких людей были Цориев Габули, Газдаров Маше и др. В конце 90-х годов Габули Цориев имел кирпично-черепичный завод, лесопилку, а у Маше Газдарова поголовье овец составляло более 1000 голов. В те же годы появились частные магазины, мельницы. Многие активно стали заниматься садоводством. Тогда же дети некоторых крестьян-середняков стали учиться в светских школах.

Так, в конце 90-х годов в подготовительный класс Ардонской Духовной Семинарии поступили и получили начальное образование Осман Кертанов, Тазе Гуцунаев, Хаджиомар Гацалов, Магомет Газдаров, Куцук Будтуев и другие.

Обучение светскому образованию происходило и в частной школе, куда принимали в основном ребят. Некоторые дети получали образование и в частной начальной школе (медресе), где учились мальчики и девочки. Но все же основная масса молодежи оставалась неграмотной.

Следует отдать должное старостам (старшинам) села, которые старались помочь населению в ликвидации неграмотности; они занимались и благоустройством села, что особенно отразилось в его планировке, которая завершилась только в конце 80-х — начале 90-х годов. Эта работа нередко вызывала возмущение тех жителей села, чьи ранее построенные дома не вписывались в проект. В разное время старшинами В.-Магометанского были: Кадохов Дабо, Гацалов Сабе, Цаголов Баса, Баликоев Иналук, Батыров Татаркан, Гуцунаев Камболат, Дзадзаев Ибрагим, Хекилаев Омар, Цориев Габули и т.д., которые по мере своих возможностей старались помочь односельчанам в их борьбе за свое социальное, экономическое и политическое освобождение.

ЛИТЕРАТУРА:

1. Коков Д. Ж. Кабардинские географические названия. Нальчик, 1966, с. 127.
2. Цагаева II. Дз. Топанимияч и Аномастика СО АССР.
3. Березов Б. П. Путь, равный столетию. Орджоникидзе, 1986, с. 14.
4. Материалы по истории осетинского народа. Т.П., с. 125
5. ЦГА СО АССР, ф. 291, оп.1, д. 3.
6. ЦГА СО АССР, ф. 291, оп.1, д. 10, л. 3
7. Скитский Б. В. К вопросу о феодализме в Дигории. Орджоникидзе, 1933, с.17.
8. ЦГА СО АССР, ф. 12, оп.6, д.268. л. 3
9. ЦГА СО АССР, ф. 254, оп.1, д.5, л. 47
10. ЦГА СО АССР, ф. 254, оп.1, д.5, л.55
11. Скитский Б. В. К вопросу о феодализме в Дигории. Орджоникидзе, 1933, с. 41-42.
12. ЦГА СО АССР, ф. 12, оп.5, д.20, л. 12.
13. ЦГА СО АССР, ф. 19, оп.1, д.1, л. 50
14. ЦГА СО АССР, ф. 12, оп.5, д.20, л.12
15. ЦГА СО АССР, ф. П, оп.2, д.479, л. 3
16. ЦГА СО АССР, ф. П, оп.52, д.396, л. 3
17. ЦГА СО АССР, ф. ЗО, оп.1, д.90, л. 3-24
18. ЦГА СО АССР, ф. ЗО, оп.1, д.90, л.25.

Глава II

СЕЛЕНИЕ МАГОМЕТАНСКОЕ В 1900-1917 г.г.

Конец XIX — начало XX века — важнейший рубеж в истории осетинского народа, в корне менявший его хозяйственный облик в системе единого всероссийского народнохозяйственного организма и сказавшийся также на социальной структуре, укладе жизни, социально-правовом статусе различных классов и социальных слоев населения Северной Осетии. Со вступлением России в стадию империализма осетины, как и весь кавказский мир, стоявший прежде в стороне от мирового хозяйства и даже «в стороне от истории», активнее, чем прежде, втягиваются в мировое товарное обращение. Русский капитализм нивелирует местные особенности — остаток старинной патриархальной замкнутости — и создаст рынок для своих фабрик.

Указанные процессы оказывали определяющее воздействие на социально-экономическое развитие Вольно-Магометанского, которое к началу XX века становится одним из наиболее крупных осетинских селений на Владикавказской равнине.

В административно-территориальном отношении в его статусе изменений не произошло. Оно относилось к третьему участку Владикавказского округа. Размер общинного земельного пая оставался неизменным, хотя население Магометанского продолжало быстро расти (главным образом за счет естественного прироста, а также ввиду увеличения числа временнопроживающих).

Сельская община со всеми ее атрибутами регламентировала социально-экономическую жизнь магометанцев. «На плоскости в общинном владении все угодья: пахотная земля, выгон, пастбища, луг и лес» — писал А. Ардасенов. Говоря об особенностях осетинской общины, А. Ардасенов отмечал, что «земля в ней не подвергается периодическим переделам, как в русской общине, и в этом ее более прогрессивный характер (в буржуазном смысле — A.Т.)

Как и во всех национальных районах Терского края, сельская община в Магометанском сохранялась почти в неизменном виде вплоть до установления Советской власти в Северной Осетии.

Низовым звеном административно-политической структуры в Северной Осетии являлись органы местного управления, деятельность которых регламентировалась «Положением о сельских обществах Терской области». Самыми широкими полномочиями в селении был наделен начальник участка (пристав). Должность начальника участка соответствовала чину капитана, а сельскому старшине присваивалось воинское звание урядника. Нередко сельские старшины являлись заурядными жуликами, пробравшимися на эту должность за взятку и использующими ее не в интересах сельчан, а для своего обогащения.

В свое время на это обращал внимание общественности Г. В. Баев, который писал, что большинство старшин «ничего общего не имеет с интересами сельских обществ, не имеет никакого представления о своей должности и обязанностях и заинтересовано только в возможности урвать часть из общественных сумм или же путем взяток и поборов поправить свои обстоятельства».

В 1904 году порядок избрания сельских старшин был изменен. Теперь уже не сход жителей села избирал старшину, а коллегия выборных, избираемая на сельском сходе. Причем в разряд выборных попадали кулаки, ростовщики, владельцы промышленных и торговых заведений, выдвигающие на должность старшины, разумеется, своего человека.
Терская администрация особо пристрастно прибегала к практике назначения правительственного старшины и в помощь ему сельских стражников, содержащихся (финансово) к тому же за счет общества, ибо такой порядок полностью отвечал ее политике.

В целом же изменение процедуры избрания сельских старшин и подобная практика назначений сполна отражали усилившийся процесс колониального режима самодержавия.
Определяющей тенденцией социально-экономической жизни крестьянства становится капиталистический уклад. Натуральное хозяйство перерастает в товарно-денежное, с устойчивой переориентацией на довольно развитый внутренний, региональный и всероссийский рынок. Наблюдается дальнейшее ослабление позиций осетинских помещиков и глубокое классовое расслоение деревни — появление кулачества и разорение основной массы крестьянства, происходят решительные изменения в землевладении и землепользовании, в структуре хозяйственной деятельности крестьянства. Указанные перемены особенно активно происходят в равнинных осетинских селениях, в том числе в таком крупном, как Вольно-Магометанское.

Однако и в сельском хозяйстве развитие капиталистических отношений шло сравнительно медленно из-за земельного голода, корни которого уходят в эпоху переселения осетин с гор на равнину и образованию равнинных селений. Огромные участки наиболее плодородных земель Владикавказской равнины были переданы Кавказской администрацией казачьим станицам и осетинским помещикам. В Магометанском на душу населения и на крестьянский двор земли приходилось в 5-6 раз меньше, чем в соседних казачьих станицах, и в 10-12 раз меньше, чем в помещичьих хозяйствах.

Земельный голод, обострившийся к концу XIX века, породил категорию так называемых «временнопроживающих» крестьян из числа крестьян-горцев, переселившихся на равнину после 1867 года, когда землеустроительные вопросы были завершены и отвод земель на равнине администрацией уже не осуществлялся. Поэтому их не приписывали к коренным жителям равнинных селений, и они фактически не пользовались никакими имущественными и социальными правами. Количество «временнопроживающиих» крестьян в Магометанском было довольно большим.

Ухудшению обеспеченности горцев землей содействовала также переселенческая политика царизма. Терская область в конце XIX — начале XX века была превращена в один из районов колонизации Кавказа переселенцами из южных регионов России и Украины, в осуществлении которой в Северной Осетии рельефно проявилась колонизаторская сущность российского самодержавия.

На территории Владикавказского округа, на землях помещиков Тугановых, в 1901-1903 годах образовалось 12 хуторов переселенцев, главным образом, из Украины. Четыре из них находились между Христиановским и Магометанским на речке Дур-Дур. В 1902 году возникли хутора Берестовского товарищества (38 дворов из крестьян Полтавской губернии) и Собичевского товарищества (25 дворов из крестьян Черниговской губернии); в 1903 году — хутора Миньковского товарищества (38 дворов) и Владикавказского товарищества (12 дворов) — оба из крестьян Харьковской губернии. Остальные 8 хуторов со 116 дворами тоже расположились недалеко от вышеназванных, но ближе к селению Магометанскому.

Местная администрация натравливала православных казаков и хуторян на магометанцев и между ними происходили постоянные стычки и конфликты. Какой-то стороне следовало уступить и переселиться на другое место жительства, ибо как магометанцы, так и хуторяне жили в земельной нужде и тесноте. Так, в 1902 году рядом с Вольно — Магометанским был основан Каменец — Подольский хутор с 15 дворами, но в 1907 году снялся из-за постоянных конфликтов с местными жителями.

После первой русской революции переселенцы стали продавать свои земли, дома и хозяйственные постройки магометанцам и переехали обратно в Россию. Земли русских колонистов перешли в руки местных богатеев: Газдаровых — Дзанколица, Царая, Слангери, Слана и Масше, Кертанова Сламарза, Будтуева Бекги, Дзагуровых — Дзамболата и Берди, Цориевых — Габули, Бобудзи и Герихадзи, Дзарасова Тугана, Гацаловых — Дзахо и Бекмурза и др.

Большую часть земли русские переселенцы купили при содействии Крестьянского банка, небольшие же участки они арендовали. Образование этих хуторов было результатом договоренности между Терской администрацией и помещиками Тугановыми, которым было более выгодно продавать и сдавать в аренду свои земли пришельцам, нежели крестьянам Магометанского и Христиановского. Во-первых, они тем самым добивались благосклонности областных властей. Во-вторых, расчеты с хуторянами производились при содействии Крестьянского банка, что значительно облегчало дело, ведь тогда еще горцев деятельность этого банка не охватывала. В-третьих, повышение продажных и арендных цен постоянно вызывало волнения жителей Христиановского и Магометанского, а переселенцы не испытывали недостатка в земле и не жаловались. Более того, у них были излишки, которые они сдавали в аренду местным жителям.

Земельный голод и уверенные шаги капитализма в сельском хозяйстве стимулировали широкое развитие в повседневной жизни магометанцев аренды и субаренды.
Земли, арендуемые жителями Магометанского у баделят, казачества и казны, составляли едва ли не половину всей пастбищной, покосной и пахотной площади, находившейся у них в хозяйственном пользовании. В начале века годовая арендная цена одной десятины составляла в Дигории порядка 8-10 рублей.

Еще в период первой российской революции 1905-1907 годов и после ее поражения царское правительство осуществляло столыпинскую аграрную реформу, важнейшими целями которой явились слом крестьянской общины и буржуазное реформирование русской деревни. Столыпинская аграрная политика не распространялась на крестьянство национальных районов Северного Кавказа, и в этом смысле Осетия не являлась исключением. Кавказская администрация объясняла это тем, что земля, на которой на протяжении многих столетий жили и вели свои хозяйства горцы, являлась казенной собственностью, переданной им во временное пользование. Подобный подход обнаруживал откровенно колониальный характер политики царизма и вызывал энергичные протесты со стороны трудового крестьянства и национальной радикально-демократической интеллигенции во главе с Г. В. Баевым.
Истинные причины дискриминации осетинского крестьянства и нераспространения на него действия нового аграрного законодательства империи заключались, во-первых, в том, что Осетия являлась объектом переселенческой политики правительства, а во-вторых, община с ее патриархальностью, косностью и рутиной, действием принципа круговой поруки облегчала соблюдение сложившегося социально-политического менталитета, уплаты налогов и выполнения разного рода повинностей и обязательств. Лишь в 1907 году было распространено на Осетию с известными оговорками действие Крестьянского банка, сыгравшего громадную роль в утверждении капиталистических отношений в осетинской деревне. В обстановке настоящего ажиотажа при посредничестве Крестьянского банка возникают многочисленные товарищества и кредитные общества по аренде и покупке земли. С 1908 по 1914 год таких товариществ в Северной Осетии насчитывалось 25, в том числе и в Магометанском и прилегающих к нему селах. В результате их деятельности в землевладении и землепользовании в крае произошли серьезные перемены. Большая часть земель, покупаемых через Крестьянский банк, попадала в руки сельской буржуазии. Известный осетинский экономист, поэт, писатель и публицист Г.М. Цаголов замечал: «Крестьянский банк дарил и дарит кое-что. Вся беда, однако, заключается в том, что банк… пригревает своими лучами не тех, кто плохо одет и кому холодно, а наоборот, кто и без этих лучей чувствует себя не очень скверно… Покупкою земли при посредстве этого банка занялись как раз наиболее зажиточные слои населения: лавочники, ростовщики, хозяйственные сельчане…

Усиление позиций сельской буржуазии было одним из главных итогов столыпинского аграрного бонапартизма. Сел. Магометанское не являлось исключением. Наряду с крупнейшими равнинными осетинскими селениями Христиановским, Ардоном, Ольгинским и другими в Магометанском (жители которого не знали помещичьего гнета с момента образования селения) в начале XX века капиталистический уклад стал доминирующим.

Хозяйства магометанцев теряли свой замкнутый натуральный характер, становились товарными, все сильнее привязываясь к достаточно сильному капиталистическому рынку.
Товарный характер сельского хозяйства проявился, прежде всего, в росте удельного веса кукурузы в структуре посевных площадей и в общем объеме производства сельскохозяйственных культур. К 1917 году в Северной Осетии из 46526 десятин, находившихся под посевом, 34592 или почти 75% занимала кукуруза, две трети которой поступало на внутренний и внешний рынок. Думается, что по Христиановскому и Магометанскому (в судьбе которых очень много общего и схожего) эти цифры были еще выше.

По некоторым данным, в 1917 году у жителей Магометанского имелось в пользовании около 200 плугов, десятки жнеек, молотилок, косилок, веялок и так далее.

Серьезные перемены в социально-экономическую и общественную жизнь осетинского крестьянства, в том числе и магометанцев внесла первая мировая война, с началом которой всеобщая воинская повинность была распространена и на Осетию. В армию стали призываться осетины-мусульмане, до этого в армию не призывавшиеся и уплачивавшие в качестве альтернативы военный налог.

Справедливости ради следует отметить, что добровольно войдя в состав России в 1774 году, осетинский народ отдал себя «под высокое покровительство русского правительства, при содействии которого (как пишут магометанцы в письме на имя начальника Терской области от 1907 г.) наши деды и отцы заняли предгорную плоскость и в рядах славного Терского казачьего войска не раз со славою работали для общего дела Отечества».

Уполномоченные сел. Магометанского База Батыров и Дзамбулат Хекилаев далее в том письме указывают: «Как в течение всей многолетней горской войны, так и в последующие войны — Турецкую, Техинскую и на Дальнем Востоке — представители нашего народа работали доблестно, свидетельством чему служат высочайшие грамоты и Георгиевские знамена, а также отзывы выдающихся русских людей».

Особо подчеркнем тот факт, что в 1886 году осетины- магометанцы, в отличие от всего мусульманского населения Кавказа, просили привлечь их к отбыванию воинской повинности, считая долгом служить обществу и Великому Отечеству.

За годы войны на фронт было мобилизовано 5209 осетин из числа «туземцев сельского сословия» (как именовала горцев Кавказа официальная дореволюционная статистика), из-за чего сельское хозяйство лишилось рабочей силы, что повлекло за собой сокращение посевных площадей. А тут еще последствия столыпинской аграрной политики, вызвавшей негативные изменения в вопросах распределения земли плюс еще больше возросшее безземелье и малоземелье трудового крестьянства.

Изменения в землевладении и в землепользовании в указанный период привели к тому, что в 1917 году площадь помещичьего землевладения составила всего лишь около 1600 десятин. Часть земель дигорских баделят (в первую очередь, Тугановых), попала в руки магометанцев-кулаков.

Проводимая царизмом политика великодержавного шовинизма особенно ярко и выпукло проявилась в период войны. Особый отдел канцелярии наместника на Кавказе 18 января 1915 года разослал циркуляр военным губернаторам областей Кавказского края «для сведения и руководства о землевладении и землепользовании подданных, воюющих с Россией держав». В связи с этим земли и имущество немецких колонистов, проживавших в Осетии, подвергались конфискации и продавались с публичных торгов.
Кавказская администрация осталась верна себе и на этот раз. Земля была продана исключительно русским «колонистам» и всякого рода дельцам. Между тем, десятки крестьянских семей, не видя перспектив достойной, человеческой жизни на земле своих предков, обращали взоры за пределы отчего края. В январе 1915 года 40 семей магометанцев во главе с подпоручиком 591-й пешей Ставропольской дружины Медоевым Давкуем Дударикоевичем обращаются к кавказской администрации с ходатайством о принятии их в казачье сословие и отводе земель для хозяйственной деятельности и несения службы.

В числе тех, кто изъявил желание перейти в казачье сословие и переселиться в Кизляр входили:
• Илас, Дзанхот, Абдурахман, Зикире Тускаевы;
• Тасолтан, Шамел, Данел, Хадзимет Медоевы;
• Магомет и Сулейман Цаголовы;
• Дагка и Даукуй Цавкаевы;
• Давкуй, Кубади, Дзацу Цалиевы и другие.

Любопытно, что возможные пионеры освоения кипчакской степи из Магометанского прекрасно знали, что речь может идти об отводе «кустарно-песчаной земли», непригодной для пашни и используемой только в качестве пастбища для мелкого рогатого скота. К счастью, переселение магометанцев в Кизлярский отдел не состоялось.

Широкое распространение среди бедняцко-середняцкой части жителей Магометанского в рассматриваемый период получило отходничество. Уход крестьян на неземледельческие заработки — прямой итог имущественного расслоения и обнищания крестьянства, результат утверждения капиталистических форм хозяйствования как в промышленности, так и в сельском хозяйстве.

В экономической жизни бедняков — магометанцев аренда земли, отходничество и другие неземледельческие заработки играли решающую роль, став чуть ли не единственным источником их существования. Число отходников росло с каждым годом. Если в начале XX века в Северной Осетии их насчитывалось 4650 человек, то к 1917 году эта цифра возросла до 670019. Многие из них уходили на Бакинские нефтепромыслы, марганцевые рудники Чиатури, медеплавильный завод Алаверды, Садонский рудник, немало горцев работало в городах Терской области, в России, на Дальнем Востоке, Маньчжурии, а оттуда — в Америку, Канаду и Австралию. Старожилы Магометанского еще помнят тех своих односельчан, которых жизнь вынудила искать кусок хлеба на чужбине. В народе их называли уараседзау, сибирдзау, мандзурдзау, амурукдзау.

В 1917 году многие из них, пройдя школу пролетарской борьбы, вернулись на родину, составив, по выражению видного революционера и ученого К. С. Бутаева, «… основное ядро осетинской коммунистической организации».

В годы первой мировой войны происходило дальнейшее усиление классового расслоения крестьянства. По свидетельству известного экономиста и публициста Г. М. Цаголова: «В настоящее время среди аульного населения наблюдается страшная хозяйственная дифференциация. С одной стороны, мы видим буржуазию, сельских богатеев, имеющих иногда довольно солидные средства, с другой — аульную голытьбу, имеющую в лучшем случае одну лошаденку или пару еле двигающих ноги бычков…».

Если судить о социально-политических оценках сельской буржуазии, то более правильным нам представляется тот подход к этим принципиальной важности моментам, который осуществляли руководители революционной демократической партии «Кермен», чьи позиции в Магометанском были весьма сильными. Характеризуя среднее крестьянство и часть сельской буржуазии, керменисты предпочитали термин — трудовое осетинское крестьянство.

Мировая империалистическая война, значительно ухудшившая социально-экономическое положение трудового крестьянства, коснулась и арендных отношений. За годы войны арендная плата на пахотные, сенокосные и пастбищные угодья в Магометанском возросла более чем в три раза. Если в 1914 году арендная стоимость одной десятины пахотной земли составляла 25-30 рублей, то в 1917 году она доходила до 100 рублей.

Большого развития в земельных отношениях получила субаренда, посредническое участие торгово-ростовщических капиталистов или «дигорских пауков», как их называл Г. М. Цаголов. О таком положении вещей хорошо была информирована и местная администрация. В циркуляре наместника на Кавказе открыто говорилось, что «… необходимые им (малоземельным крестьянам.- А.Т.) земли попадают в руки спекулянтов, пересдающих их по значительно завышенным ценам…». Но никаких действенных мер, направленных на улучшение положения трудового крестьянства, Кавказская администрация не принимала.

Более того, тяжким бременем для трудового населения Магометанского явились частые реквизиции хлебных продуктов, крупного рогатого скота и лошадей для нужд армии. Причем проводились они по ценам ниже твердых на 15%, да и сами так называемые «твердые цены» устанавливались администрацией произвольно и не отражали конъюнктуру местного рынка.

Крестьяне всячески препятствовали этим поборам и стремились под любым предлогом уклониться от их выполнения. Начальник 3-го участка 7 мая 1916 года доносил во Владикавказ, что «много жителей участка (в их числе жители сел. Магометанского. -А.Т.) с арбами ночью тайно уехали в транспорт во избежание реквизиции». Далее он просил применить вооруженную силу против крестьян, уклоняющихся от реквизиции, а «оную» проводить более жесткими методами». И таких примеров было очень много.

Хотя Кавказский фронт войны был территориально далеко от Северной Осетии, он все же незримо присутствовал в повседневной жизни крестьянства. Несмотря на то, что народ изнемогал под бременем налогов, его еще и принуждали работать на сооружении военных объектов непосредственно в прифронтовой полосе, заставляли выделять для армии лошадей или быков.

Главнокомандующий Кавказским фронтом писал генерал-губернатору Терской области Флейшеру, что «на предстоящие многочисленные и важные стратегические работы требуется до 15000 человек рабочих, в том числе плотников — до 400, каменщиков — до 500, щебенобойцев — 1000-1500, печников — до 70, а также много подвод, которые весьма трудно достать».
Подобные мобилизационные акции вызывали большое недовольство и протест со стороны трудового крестьянства, поэтому в его среде нередки были случаи уклонения от этих обязанностей и бегства с фронта домой. Начальник штаба Кавказского фронта писал, что мастеровые и подводы, высылавшиеся распоряжениями администрации, придя на место, «всеми возможными средствами и способами старались уклониться от работы и часто убегали, даже не получив заработанных денег; некоторые продавали за бесценок свои арбы и быков и убегали, иные же бросали даже своих буйволов, арбы и тоже возвращались домой…»

За годы войны возросли государственные налоги, взимание которых с разоренного войной народа отрицательным образом сказывалось на экономическом состоянии крестьянских хозяйств и в особенности сельской бедноты. Многие вовсе не в состоянии были справиться с налоговым бременем.

Помимо роста размеров косвенных налогов царизм в законном порядке от 24 декабря 1915 года санкционировал увеличение на 50% прямого налогового обложения крестьянства.
Хозяйства середняцко — бедняцкой части осетинского крестьянства не справлялись с уплатой государственных налогов. К весне 1915 года по окладным сборам и денежным повинностям с земель крестьянских обществ числилось казенных недоимок — 78793 рубля, окладных платежей 108666 рублей, из которых был уплачен 100081 рубль, а 87737 рублей осталось в недоимке. Среди недоимщиков числилась едва ли не половина жителей Магометанского.

Наиболее жгучие проблемы социально-экономической и политической жизни трудового крестьянства не только не были решены, а обострились до крайности. Причем первая мировая война, с которой самодержавие связывало свои последние надежды в подавлении нараставшего революционного натиска, явилась ускорителем краха царизма.

После февральской буржуазно-демократической революции 1917 года в судьбе осетинских горцев, как впрочем вообще в стране, каких-либо серьезных изменений не произошло.
Характер земельных отношений в Осетии после свержения самодержавия остался прежним. В органы новой власти, на словах провозгласившей свободу и демократию, поступает большой поток писем, жалоб и прошений относительно разрешения земельного вопроса. В середине марта 1917 года областной комиссар Терской области М. А. Караулов писал: «Ввиду массовых обращений ко мне с ходатайством по урегулированию земельного вопроса, в частности, о наделении землей неимущих ее, сообщаю, что земельный вопрос может быть решен только Государственной Думой (так в документе, очевидно, Караулов имел в виду Учредительное собрание — АТ.) в законодательном порядке».

Экономическое положение крестьянства Северной Осетии не изменилось к лучшему, а, наоборот, сильно ухудшилось и продолжало ухудшаться. Драматическое положение крестьянства усугублялось еще и тем, что «на деньги, вырученные от продажи хлеба, они не могли купить того, что им нужно. Нет ни железа, ни простых сельскохозяйственных орудий, ни мануфактуры, ни обуви».

Кардинальные перемены в экономической жизни крестьянства предопределили социально-политическую историю Магометанского в начале XX века — период чрезвычайно сложный, насыщенный масштабными революционными событиями. Неразрешенность всего комплекса экономических, общественно-политических, культурно-национальных проблем — лежала в основе революционного крестьянского движения, питала идеи социального протеста, обостряла конфликты между имущими и неимущими слоями осетинского общества.

Особо следует сказать о том комплексе противоречий, который существовал между различными категориями осетинского общества и официальной властью.

Колониальное, национальное, религиозное и культурное угнетение Северной Осетии российским «военно-феодальным» империализмом — факт исторический, долгие годы в советской историографии стыдливо умалчиваемый. Между тем, объективный анализ социально-политической истории осетинского крестьянства начала XX века убеждает в том, что в основе крестьянского революционного протеста лежала двуединая задача национально-освободительного движения демократизация общественной жизни и разрешение земельного вопроса, а также национальное и социальное освобождение и радикальное переустройство политической структуры общества.

В начале XX века освободительное движение в Северной Осетии было отмечено многочисленными выступлениями аграрного и антиколониального движения. Более широкие масштабы, чем в предыдущий период, приобрела борьба крестьянства против органов местного управления и окружной администрации. Почти во всех селениях Северной Осетии наблюдались многочисленные случаи оскорбления старшин, факты оказания им вооруженного сопротивления на насильственное взыскание налогов, недоимок и многочисленных сборов за порубки леса и т.д.

Важнейшими актами национально — освободительного движения в Осетии накануне революции 1905-1907 годов явились гизельское и дурдурское восстания 1902 года, поддержанные всем трудовым крестьянством края, в том числе жителями Магометанского.

Глубокое возмущение крестьянства вызвало введение в 1904 году ограничительных правил пользования лесом в равнинных селениях. По новым правилам для рубки отводился некачественный лес, а разрешение на нее необходимо было (за плату) получать во Владикавказе. Это провоцировало рост самовольных порубок леса, происходили частые столкновения со стражниками, которые из корыстных побуждений, в обход правил, поощряли приобретение крестьянами леса за деньги через посредничество последних.

Летом 1904 года жители Магометанского, прогнав стражу, захватили земельный участок Тугановых в местности Гагулати-Искати-цух и производили покос на помещичьей земле. Баделята просили власти оградить их «от грубого и насильственного самоуправного захвата общества сел. Магометанского, изгоняющего с участка наших людей и косящего участок и приказать пресечь такое самоуправство».

Упорный характер приняла борьба крестьян селения Магометанского, которые, начиная с 14 декабря 1905 года, рубили казенные и тугановские леса в местности Тумбул гъада. Зачинщиками массовых самовольных порубок помещичьего леса по информации старшины сел. Магометанского Каурбека Малкарова и лесного объездчика Бекмурзы Кадохова явились Хангерий Албегонов, Басиат Сугкоев и их товарищи: Даукуй Тавказахов, Умар Тавказахов, Басиат Цориев, Адыге Царикаев, Хадзимет Дзадзаев, Смали Дзадзаев, Дзахо Гуцунаев, Суркан Гуцунаев, Давкуй Тавасиев, Гуатдзау Дзадзаев, Смали Цориев, Ораз Золоев, Карас Гатиев и Сапко Цавкаев.

Восстанием в Магометанском руководили: Будтуев Муха, Марзоев Бочико, Химилонов Мухарбек, Карданов Магомет, Баликоевы Анзор и Омар, Дедегкакев Габуца, Хасцаев Ахриз, Увжикоев Исхан, Озиев Сосланбек, Токаев Габули, Цомаев Голибидзеу, Гадзаонов Габули и др.

«Магометанский приход двинулся на наш лес. Третий день производят рубку. На днях ожидается такое же вторжение крестьянами селения Христиановского», — телеграфировали 15 декабря генерал-майор Асланбек Туганов и Алихан Туганов начальнику области Колюбакину.

Тугановы просили также начальника 3-го участка, подполковника Н. Марданова «вызвать казаков и произвести расправу» над магометанцами. Последний в своем рапорте доносил начальнику Владикавказского округа полковнику Д. Вырубову, что «местные жители под влиянием разных агитаторов все возбуждены и производят самоуправство порубкой лесов частновладельческих и казенных. Потерпевшие просят вызвать войска и произвести расправу. Я не принимаю таких мер и категорически отказываю в приглашении казаков для защиты в порубке леса, и, по-моему взгляду, в подобных случаях можно создать общее восстание и страшное кровопролитие, народ и без того в слишком возбужденном состоянии» (выделено автором).

Разделяя это мнение, начальник округа просил начальника Терской области «никаких особых мер пока не предпринимать, ввиду особенно неспокойного настроения умов в Северной Осетии в данное вообще смутное время при совместных аграрных движениях, …тогда, — писал он, — с сочувствующим более 100 — тысячным осетинским населением придется считаться администрации, и эта задача будет не из легких».

В конечном итоге тугановский лес в 200 гектаров за какую-то неделю был вырублен и вывезен в Магометанское. А 24 декабря 1905 года магометанцы (около 150 человек) учинили погром в сельском правлении, взломали шкафы и кассу, изъяли 200 постановлений Алагирского лесничества о штрафах за порубки казенного леса, 143 полицейских протокола о порубках леса Тугановых и сожгли их. Но после поражения революционного народа в декабрьском вооруженном восстании 1905 царизм перешел в наступление. Во все регионы страны были посланы войска, действовавшие по законам чрезвычайного положения. В Осетии действовал карательный отряд полковника Ляхова, прибывший 7 января 1906 года в Магометанское. С горки и плоскогорья «къулдун» ляховцы стали палить из пушек картечью. В результате этого обстрела Магометанского было убито и ранено около 40 жителей селения. В числе убитых был один из руководителей восстания Цомаев Голибидзеу, а в числе раненых Лагкуев Борсар, Тавасиев Елеаз, Гулуев Сосланбек, Газдаров Ахмет и другие. Около ста человек было арестовано в качестве заложников. Магометанцев обязали немедленно уплатить контрибуцию в размере 60 тыс. рублей. Из кулацкой части жителей села и духовенства была организована примирительная комиссия. Она-то и помогла карателям арестовать мятежников и их руководителей. С 10 января 1906 года начал действовать военно-полевой суд, который 15 магометанцев приговорил к каторжным работам на разные сроки — от 10 до 15 лет.

В Магометанском, как и во всей Осетии, после разгрома, арестов и репрессий за участие во всенародном восстании в 1905 году широкого аграрного движения в последующих годах уже не наблюдалось. Происходили лишь отдельные разрозненные выступления крестьян. Они решительно выступали против восстановления кавказской администрацией института правительственных старшин, в свое время отмененного под давлением народного движения летом 1905 года.

Еще в ходе первой российской революции и в первые годы после ее поражения кавказская администрация предпринимает ряд шагов (наряду с карательными), направленных на смягчение острейших социально-политических противоречий в осетинском обществе, обращаясь к проблеме «временнопроживающих» крестьян — наиболее обездоленной и, стало быть, социально опасной части сельского населения.

«Временнопроживающих» насчитывалось в Магометанском значительное количество, и число их продолжало расти за счет выселенцев из Дигорского общества.

В марте 1906 года была учреждена комиссия во главе с советником Терского областного правления В. А. Вертеповым, которая наметила три способа обустройства безземельных крестьян:
а) переселение части временнопроживающих на свободные казенные земли в Моздокском районе;
б) приписка части временнопроживающих к тем селениям, в которых они проживают с нарезкой им участков из соседних казенных дач;
в) образование для части временнопроживающих отдельных поселений на участках свободной казенной земли в пределах Владикавказского округа.

Для реализации вертеповского проекта была образована еще одна комиссия под председательством старшего помощника начальника Владикавказского округа князя Макаева. Она должна была установить наличие и точные границы казенных участков, «дабы впоследствии не встретилось бы каких-либо препятствий к осуществлению упомянутого проекта».
Следует особо подчеркнуть то обстоятельство, что второй пункт проекта вертеповской комиссии коренными жителями равнинных селений был дружно отвергнут. И только жители сел. Магометанского изъявили согласие принять в свою среду «временнопроживающих», если на них будет нарезан дополнительный надел.

Чувство братской солидарности и человеческого участия коренных жителей сел. Магометанского в горькой судьбе «временнопроживающих» объясняется тем, что магометанцы (как коренные жители, так и «временопроживающие») — выходцы из Дигорского общества, связанные тесными родственными и побратимными связями и отношениями. В любом случае этот акт — проявление великодушия и благородства магометанского общества, не растерявшего в тяжелейших жизненных коллизиях свое достоинство и высокие человеческие качества.
В конечном итоге 57 временнопроживающих крестьян Магометанского села стали полноправными жителями селения, а магометанскому обществу было приписано 228 десятин земли из казенного фонда из расчета 4 десятины на одну душу.

В целом социально-политическая история осетинского трудового крестьянства в предвоенной период не отмечена достаточно масштабными событиями социального протеста, захватным движением и откровенными антиправительственными настроениями.

С началом первой мировой войны экономическое положение трудового крестьянства, как было сказано выше, чрезвычайно ухудшилось, что повлекло за собой резкое обострение социально-политических противоречий в сельских обществах Осетии.

Священник соседнего с Магометанским НовоУрухского прихода С. Галазов в сентябре 1914 года писал начальнику Терской области генерал-лейтенанту Флейшеру: «НовоУрухские десятидворные выборные, будучи прельщаемы тем, что правительство сейчас занято только вопросами войны, творят совершенно противоположное, взявшись за то, чтобы во что бы то ни стало отобрать причтовую землю и разделить таковую вместе с прилегающей к общественной землей подворно на паи. Это явление, которому я придаю характер чисто аграрного движения, в НовоУрухе не новость». И таких примеров было много. Захватное движение трудового крестьянства в Осетии в годы войны, как и в период первой российской революции, вновь набрало силу.

Военно-полицейский, чиновничье-бюрократический аппарат Кавказской администрации к 1917 году явно не справлялся со своими функциями управления и угнетения трудящихся масс. Сами представители местной администрации с тревогой признавали это. Начальник Владикавказского округа в рапорте генерал-губернатору Терской области от 2 октября 1916 года доносил, что преступность (в сельских обществах — А.Т.) не только не уменьшается, а, наоборот, все увеличивается, и распущенность дошла до того, что материально ответственные караульные отказались служить, и желающих служить не оказывается…

Лишение сельских обществ права выбора старшин и назначение правительственных старшин было распространенным явлением социальной жизни осетинского села в годы первой мировой войны. А частое смещение сельских старшин за несоответствие занимаемой должности стало привычной нормой. И таких примеров отстранения от должности сельских старшин, как «несоответствующих занимаемой должности», в осетинских обществах (в том числе и в Магометанском) было достаточно много.

Второй год войны ознаменовался усилением антивоенных и антиправительственных выступлений крестьянства. Более 100 человек из Магометанского были участниками первой мировой войны. Вернувшись с фронта, они, естественно, оказывали большое влияние на политическое сознание сельчан, призывая их к борьбе за свое социальное, экономическое и политическое освобождение. Ярким проявлением воздействия революционной агитации на крестьянство, свидетельством недовольства трудящихся внутренней и внешней политикой самодержавия, грабительской империалистической войной явилось революционное выступление солдат осетинской пешей бригады в августе 1916 года в слободе Воздвиженской, находящейся в 30 километрах от г. Грозного. Среди воинов осетинской пешей бригады было немало магометанцев.

В политическом отношении после февральского переворота Россия стала самой демократической страной в мире, но в ее внутренней, социально-экономической жизни никаких значительных перемен не произошло.

К лету 1917 года стихийная борьба крестьянства за землю и социально-политическое освобождение усиливается. Утверждения эсеро — меньшевистских и буржуазно-национальных лидеров о том, что «горцы единая нация» и что «самобытность уклада горской жизни исключает в Осетии классовую борьбу, ибо здесь нет причин ее порождающих», опровергались самой жизнью.

В августе-сентябре 1917 года наблюдается повышение политической организованности и сознательности осетинского трудового крестьянства. Активно идет процесс создания Советов крестьянских депутатов. К концу осени 1917 года они были организованы в Христиановском, Магометановском, Ахсарисаре, Донифарсе, Махческе, Галиате, Стур-Дигоре и Ново-Урухе. В документах того времени подчеркивалось, что дальнейший рост и развитие этих Советов будут зависеть от того, как и чем покажет себя по отношению к местному трудовому крестьянству и к его вопиющим нуждам новая власть.

Большую революционную работу в Магометанском в это время проводили Тогоев Данел, Кесаев Николай (Колка), Гибизов Дебола, Абаев Шамиль, Годзоев Кермен и другие товарищи, усилиями которых уже во второй половине 1917 года в селе была создана достаточно многочисленная ячейка революционно-демократической партии «Кермен», роль которой в истории борьбы за социальное и национальное освобождение Осетии невозможно переоценить. Первыми из магометанцев в эту партию вступили: Кочиев Муха, Тавказахов Хадзисмел, Дзарасов Хумпий, Зекеев Серка, Гадзаонов Дрис, Гуев Алихан, Гасанов Майран, Туганов Майран, Будтуев Муха, Карданов Сафарбий, Хасцаев Амурхан, Гуларов Хадзиимусса.
Комиссаром селения был избран Гуцунаев Давкуй. Позднее керменистами стали Увжикоев Санге, Тетцоев Агубекир, Пинов Кайсан и многие другие. Признанными руководителями партии являлись Будтуев Муха и Хасцаев Амурхан.

ЛИТЕРАТУРА:

1. Ленин В. И. Полное собрание сочинений — т. 3. — с. 594.
2. В.Н.Л. (А. Ардасенов). Переходное состояние горцев Северного Кавказа. Тифлис. 1986. — с. 8.
3. Там  же — с. 9.
4. ЦГА СО ССР, ф. 224, ф. 1, д. 139, л. 2.
5. Архив Северо-Осетинского института гуманитарных исследований. ф. 1, оп. 1, д. 72, л. 119.
6. Архив Северо-Осетинского института гуманитарных исследований, ф. 1, оп. 1, д. 72, л. 9.
7. ЦГА СО ССР. ф. 11, оп. 58, д. 582, л. 2.
8. Там же. ф. 224, оп. 1, д. 102 «а», л. 4.
9. Цаголов Г. М. Заметки. Газ. «Терек», № 8, за 1908 г.
10.  ЦГА СО ССР, ф. 24, оп. 1, д. 89, лл. 20-30.
11. ЦГА СО ССР, ф. 24, оп. 1, д. 89, лл. 48-62.
12. Цуциев Б. А. Экономика и культура Северной Осетии за 50 лет Советской власти — Орджоникидзе, 1967, — с.31.
13. Там  же.
14. ЦГА СО ССР, ф. 24, оп. 1. д. 89, л. 18.
15. ЦГА СО АССР, ф. 24, оп. 1, д. 89, лл. 20-30.
16. ЦГА СО ССР, ф. 11, оп. 49, д. 89, л. 31.
17. ЦГА СО ССР, ф. 11, оп. 11, д. 332, лл. 64-89.
18. Казбеков  Г. В. Формирование и развитие рабочего класса в Северной Осетии (1860-1940 гг.) — Орджоникидзе, 1963, — с. 28.
19. ЦГА СО ССР, ф. 24, оп. 1, д. 89, лл. 1-10.
20. Бутаев К. С. Общественные течения среди горцев Северного Кавказа Жизнь национальностей № 2, 1923 — с. 322.
21. Архив Северо-Осетиинского института гуманитарных исследований, ф.1. оп.1, д.20, л.14.
22. Терские ведомости, 25.03.1914, № 68.
23. Там же, ф. 11, оп. 11, д. 290, л. 1.
24. ЦГА СО ССР, ф. 11, оп. 49, д. 84, л. 33.
25. Там  же, ф. 24, оп. 2. д. ПО, л. 5.
26. ЦГА СО ССР, ф. 24, оп. 2, д. ПО, л. 7.
27. Там же, ф. 11, оп. 49, д. 93, л. 26.
28. ЦГА СО ССР, ф. 11, оп. 49, д. 93, л. 27.
29. ГАСК, ф. 459, оп. 1, д. 6971, д. 128.
30. ГАСК, ф.459, оп. 1, д. 6981, л. 32.
31. Терские ведомости, 1917, № 62.
32. Терский вестник, 1917, № 127.
33. Революция 1905-1907 годов на Тереке. т. 1. — с. 138-139.
34. ЦГА СОССР, ф. 24, оп. 1, д. 58, л. 9.
35. ЦГА СО ССР, ф. 24, оп. 1, д. 65, л. 26.
36. Там же, л. 22.
37. ЦГА СО ССР, ф.24, оп.1,д.65, л.28.
38. Там же, л. 21.
39. ЦГВИА, ф. 1405 оп. 108, д. 4921, л. 1.
40. ЦГА СО ССР, ф. 11, оп. 16, д. 292, л. 13
41. Xоруев Ю. В. Аграрный вопрос и крестьянское движение в Северной Осетии в эпоху империализма. — Орджоникидзе, 1983. — с.111.
42. Там  же — с.124.
43. ЦГА СО ССР. ф. 11, оп. 16, д. 346, л. 1.
44. Архив Северо-Осетинского института гуманитарных исследований, ф.1, оп. 1, д. 104, л. 142.

Глава III

МАГОМЕТАНСКОЕ В ПЕРИОД ОКТЯБРЬСКОЙ РЕВОЛЮЦИИ И ГРАЖДАНСКОЙ ВОЙНЫ

Рыцари Октябрьской революции 1917 года, ее бесстрашные защитники тихо покоятся на чиколинском кладбище, а чаще — в братских могилах или затерянных в горах и долинах Осетии безымянных захоронениях. В свой последний земной час многие из них бесспорно, были счастливы от сознания, что верно служили идеалам революции, честно отдают жизнь за рабочих, за трудовое крестьянство, а значит — за высшую социальную справедливость. Даже если они ошибались, даже если избранный ими путь был неверным, их святая вера и отданная за нее высшая плата — жизнь — достойны уважения и благодарности сегодняшних поколений.

Такого отношения к ушедшим из жизни требуют нормы обычной человеческой морали. Так должно быть и так оно есть в любом цивилизованном обществе. Но только не у нас. У нас  неблагодарные потомки, обвиняя мертвых в жестокости и классовой ограниченности, оскверняют их памятники, разоряют могилы отцов и дедов, объявляют дни годовщины Октября — первого общенационального, общегосударственного праздника — траурными, а саму революцию — непростительной старшим поколениям роковой ошибкой.

В условиях создавшейся социально-политической обстановки, появления множества новых исторических концепций Октябрьской революции и гражданской войны, в большинстве своем не разделяемых автором данной главы, он счел целесообразным ограничиться лишь изложением достоверных фактов, событий и других материалов по теме, полностью оставив право анализа, выводов и суждений по ним за самим читателем. Бесспорно одно, деформации социализма никоим образом не должны заслонять от сегодняшних поколений исторических побед советского народа, которые, безусловно, были, и они не должны бросать ни малейшей тени на героев революции и гражданской войны, на беспримерный подвиг их жизни, борьбы и труда.

Чикола — обычное селение, каких десятки в Осетии, — не может претендовать на какую-то особую роль в революционных событиях на Тереке. Здесь тоже, как и повсюду, после  свержения царя в феврале 1917 года, не были разрешены социальные и классовые противоречия, что не помешало беднейшими слоям села поддержать позже Октябрьскую революцию и принять активное участие в гражданской войне.

Наиболее тугой узел этих противоречий сформировался вокруг социальной и экономической зависимости дигорского крестьянства от баделят. К моменту Октябрьской революции баделятам в Дигории принадлежало около 227 тысяч десятин земельных угодий и лесов, а безземельные и малоземельные крестьяне, чтобы поддержать свое существование, ежегодно вынуждены были платить баделятам высокую арендную плату, размер которой уже в период первой мировой войны стал колебаться от 35 до 40 рублей за одну десятину.
Фактически здесь сохранилось большинство институтов крепостного права, отмененного в России в 1861 году. Именно этим была обусловлена, на наш взгляд, особая ожесточенность  классовой борьбы в Дигории между баделятами и трудящимся крестьянством в период Октября и гражданской войны.

Наступил 1917 год, обыкновенный календарный год, который с первых своих дней был пока «знаменателен» лишь тем, что вместе с ним неумолимо шагал четвертый год мировой  империалистической войны, которая уже стоила народам России миллионов человеческих жизней, а еще больше — искалеченных на фронтах людей и оставшихся без кормильцев  стариков и детей-сирот. И кто мог тогда предвидеть, встречая новый 1917 год, что не далее февраля месяца в России разразится вторая буржуазно-демократическая революция, которая разрушит трехсотлетнее владычество царской династии Романовых и вплотную подведет империю к великой пролетарской революции.

После свержения царизма, во Владикавказе, на арене политической борьбы появились всевозможные завуалированные контрреволюционные «правительства», «национальные  советы», «комитеты спасения» и т.п., которые возглавлялись, как правило, буржуазно-националистическими и помещичье-дворянскими элементами.
Ни одна из этих политических организаций не выдвинула даже программу (не говоря уже о практических действиях), направленную на удовлетворение чаяний трудящихся горцев. На  этом безрадостном фоне особым событием в политической жизни Осетии явилось образование 1 октября 1917 года революционно-демократической партии «Кермен». Инициаторами ее создания были Дебола Гибизов, Колика Кесаев, Тарас Созаев, Георгий Малиев, Андрей Гостиев, Данел Тогоев и др.

Партия «Кермен» с самого начала своего возникновения проводила работу в тесном контакте с большевистской организацией Осетии. Под непосредственным руководством С. Кирова, Н. Буачидзе, С. Мамсурова, М. Орахелашвили, Г. Цаголова и др. провела ряд очень важных политических мероприятий и прежде всего развернула широкую агитационно-организаторскую работу среди осетинской и казачьей бедноты за создание в селах Осетии низовых партийных ячеек, а также по подготовке деревенской бедноты к предстоящим вооруженным схваткам с контрреволюционными силами на Тереке.

В результате этих мероприятий уже к концу 1917 года в селах Осетии насчитывалось до 900 членов партии «Кермен», из которых одновременно создавались первые красногвардейские отряды под тем же названием.

Революционно настроенная часть молодежи Чиколы охотно вступала в партию «Кермен» и организованные на ее основе красногвардейские отряды. Первоначально чиколинскую ячейку керменистов образовали Карданов Сафарби Дзанхотович, Дзарасов Хумпи Майранович, Хасцаев Амурхан Бекмурзаевич, Туганов Майран, Гуев Алихан Хамбиевич, Тедцоев Агубекир Тебоевич, Кочиев Бидзеу Туганович, Зекеев Черка Когалукович, Золоев Даукуй Баппаевич (Баппа в юности был куплен в качестве крепостного крестьянина у отца Золоева Габули).

После образования этой ячейки вскоре ушли в Синдзикау (один из центров керменистского движения) для вступления в партию еще семь чиколинцев — Гасанов Майран, Тавказахов  Дзудзу, Хадонов Муха, Гадзиев Кубади, Каражаев Сафарби, Карданов Бимболат и вернувшийся с каторги Будтуев Муха. Несколько позже чиколинскую организацию керменистов  пополнили Будтуев Хусин, Фадзаев Боца, Цориев Сулейман, Увжикоев Санге, Гарданов Габалиндза, Пинов Кайсан, Макоев Каран, Тадеев Майран, Гулуев Батарбек и др.
По указанию руководства ячейки молодежь из богатых семей в партию не принималась. Так, например, в приеме отказали Гацалову Абисалу Бекмарзаевичу и Лагкуеву Сулсйману  Дигоевичу как представителям эксплуататорских сословий.

Наступил 1918 год, который для трудящихся Терской области ознаменовался крупными социально-политическими событиями. II Пятигорский съезд народов Терека под  председательством С. Такоева подавляющим большинством голосов 4 марта принял резолюцию большевистской фракции о признании власти Совета Народных Комиссаров. 8 марта съезд в полном составе в сопровождении красногвардейских отрядов во главе с Георгием Цаголовым переехал из Пятигорска во Владикавказ, где продолжил свою работу. Был избран Терский областной Совет Народных Комиссаров во главе с Н. Буачидзе.

Вторым знаменательным политическим событием в жизни осетинского народа было прекращение автономного существования партии «Кермен» и организованное вступление ее  членов в апреле 1918 года в Российскую Коммунистическую партию большевиков и образование Владикавказского окружного комитета РКП(б). По сложившейся традиции членов  большевистской партии Осетии в народе продолжали называть «керменистами».

Несколько позже безземельное и малоземельное крестьянство Терской области было оповещено об удовлетворении его вековой мечты. 28 мая 1918 года I съезд народов Терека  принял резолюцию по земельному вопросу: «Всякая собственность на землю, недра, леса и прочие природные дары Терской области отменяется… Все земли безотлагательно переходят в пользование трудового земледельческого народа Терской области без различия пола и национальности».

После этих политических и организационных мероприятий ЦК Окружной организации РКП(б) во главе своих красногвардейских отрядов «Кермен», которыми командовали Кесаев  Карамурза, Абиев Сандир и Тавасиев Сосланбек, приступили к конфискации баделятских земель и лесов. В связи с этим к середине 1918 года в Дигории стало крайне неспокойно,  социальное противостояние накалялось с каждым днем, что явилось предвестником гражданской войны в регионе.

Первое серьезное испытание в своей классовой борьбе революционно настроенная часть молодежи Магометанского выдержала летом 1918 года при столкновении с местными землевладельцами. В начале августа большая группа отлично вооруженных кулаков и зажиточных крестьян приступила в местности «Даргтага» к сенокосу на своих бывших землях. Это были Малкаров Хаджиомар, Хекилаев Камбол, Золоев Дафа, Кадохов Габола, Тотоонов Амурхан, Тегаевы Буцо и Дрис, Тускаевы Бидзеу и Гауис, Батыровы Сабег и Амурхан, Гацаловы Алимарза и Бекмарза, Кизинов Кургок с сыновьями и др.

Навстречу им выступила магометанская молодежь — представители бедноты — с намерением силой предотвратить незаконный сенокос. Малиев Кудзиго, Малиев Паца, Кертанов Илас и некоторые другие призывали группу молодежи к решительным действиям против кулаков, но, не имея опытного вожака, она не решилась вступить в вооруженную схватку. Между тем косари продолжали свою работу под дружный хохот, выкрикивая в адрес поодаль стоящих молодых людей различные оскорбления — «хистхуарта», «бездомные», «голодранцы» и т.п. Напряженность нарастала с каждой минутой.

В это время к толпе молодежи подъехали два подтянутых всадника на кабардинских скакунах. Это были Хасцаев Амурхан и его брат Алихан, поспешившие на помощь своим  односельчанам-беднякам. Молодежь охватила радость и уверенность. Стихийно образовался митинг, на котором с речью выступил Амурхан. Свою речь он закончил призывом: «Земля  должна принадлежать трудовому крестьянину, веками батрачившему на баделят». При Амурхане, одетом в серую черкеску, были казацкий карабин, маузер и морской парабеллум, три полных патронташа и кумыцкая шашка. Увидев его, косари насторожились, прекратили работу и устроили свое собрание.

Выхватив маузер из кобуры, Амурхан направился в сторону кулаков с призывом к молодежи: «В таком большом деле могут быть и убитые, но не бойтесь, будьте мужественны, те, которые считают себя мужчинами, пусть следуют за мной!» Макоев Чечен, Кочиев Бидзеу, Гуев Алихан, Хасцаев Науруз, Малиевы Кудзиго и Паца, устремившись за Амурханом, увлекли за собой вдохновленную многочисленную толпу и двинулись на кулаков. Косарей охватила паника, они побросали свое оружие без сопротивления.

Решимость крестьян была настолько сильной, что впоследствии Золоев Дафа признавался: «Я не хотел быть пристреленным, как перепелка, из-за своих земель. Вооруженное сопротивление было бессмысленным. Если бы даже мы смогли заготовить сено, все равно не дали бы нам его вывезти».

Следующим серьезным испытанием для красногвардейского отряда Магометанского стали боевые события в районе Минераловодской группы городов. Осенью 1918 года, в связи с изменой командующего Северо-Кавказской Красной армией Сорокина и захватом Кисловодска белогвардейцами генерала Шкуро, Советская власть в Пятигорске — центре революционных сил Северного Кавказа — оказалась под угрозой ликвидации. По указанию С. Орджоникидзе, на помощь пятигорским большевикам был направлен многочисленный отряд красногвардейцев — керменистов под командованием Тавасиева Сосланбека и политкомиссара Созаева Тараса.

В состав отряда добровольно вошла и группа керменистов из Чиколы — Гуларов Гадзибе Васильевич, Гуларов Хаджимусса Бязарович, Тедцоев Агубекир Тебоевич, Хасцаев Амурхан Бекмарзаевич и многие другие.

По пути в Пятигорск отряд освободил от белогвардейцев ряд кабардинских сел и г. Нальчик, в которых была установлена Советская власть. Прибыв в Пятигорск, керменисты вместе с красногвардейцами и местными рабочими дружинами в кровопролитных боях ликвидировали «сорокинщину». В знак благодарности за храбрость и боевую поддержку штаб ХI-й Красной армии подарил дигорским красногвардейцам 2 полевых орудия, 2 тысячи винтовок, десятки пулеметов и бомбометов, большое количество артиллерийских снарядов и патронов, которые полностью были доставлены в Христиановское.

Представители революционной молодежи Магометанского участвовали также в боевых мероприятиях отряда под руководством Дз. Такоева и А. Ботоева, сражавшегося в это время против известного меньшевика Георгия Бичерахова и его военного стратега, генерала Мистулова, которые по заданию английской «миссии» (Летом 1918 года во Владикавказ прибыла так называемая «английская миссия» из 12 человек во главе с полковником Пайком и расположилась по ул. Лорис-Меликова № 31 (ныне улица Ленина). Цель своего пребывания в Осетии она объясняла благотворительной идеей — помощь бедноте. Трудно было поверить такой несуразной версии, поэтому советские органы «заботливо» приставили к ней в качестве «проводника-телохранителя» командира заманкульской красногвардейской сотни Габо Карсанова, хорошо знавшего английский язык. Не подозревая, что горец может владеть английским языком, члены «миссии» в его присутствии чувствовали себя в своих разговорах совершенно свободно. «Миссия», как выяснил Карсанов, преследовала цель отторгнуть Северный Кавказ от Советской России и превратить его в английский протекторат.) во Владикавказе подняли мятеж в Моздоке и пытались захватить важную в стратегическом отношении железнодорожную станцию Прохладный. Георгию Бичерахову активную поддержку оказывал его брат, полковник английской службы Лазарь Бичерахов, чьи руки к этому времени уже были обагрены кровью 26 Бакинских комиссаров и многих других борцов за Советскую власть.

Центром революционного движения в Дигории было с. Христиановское, в котором располагался Реввоенсовет осетинской организации РКП(б). В октябре 1918 года сюда из кабардинского селения Джанхотово прибыла специальная делегация во главе с Мута Шокуровым с просьбой оказать помощь кабардинской бедноте в борьбе с местной контрреволюцией. В то время кабардинское трудовое крестьянство беспощадно терроризировал белогвардейский отряд князя, ротмистра Заурбека Даутокова-Серебрякова.
По решению совместного заседания Реввоенсовета и ЦК окружной организации РКП(б) в Кабарду была послана полусотня всадников во главе с Георгием Цаголовым, которая возглавила кабардинскую бедноту. Сражение керменистов с отрядом Даутокова-Серебрякова началось 13 октября в 9 часов утра в окрестностях Аргудана. Несмотря на хорошее вооружение, противник был обращен в бегство, оставив на поле боя 70 трупов, в том числе князя Анзорова. Керменисты, потеряв убитыми только двоих, полностью заняли Аргудан и помогли бедноте сформировать органы Советской власти в селе. В этом сражении получила настоящее боевое крещение и группа красногвардейцев из Магометанского — Батыров Бола Тотаевич, Будтуев Габаче Сарабиевич, Гамахаров Сланбек Хаджиморатович, Пинов Агубекир Сланикоевич, Пинов Хаджимет Тегоевич и многие другие.

Наступил 1919 год — год самых тяжелых испытаний для молодой, еще не окрепшей республики Советов. Верховный главнокомандующий собирателей «единой неделимой Руси», царский генерал Деникин, при активной поддержке российской контрреволюции и 14 иностранных государств-интервентов, направил свой удар на Северный Кавказ. К концу января авангардные части деникинской армии под командованием генерала Шкуро начали занимать осетинские села. Захватив Эльхотово, Шкуро разделил свои полки на два фланга. При этом основной удар своих главных сил, куда входили и «волчьи сотни» (на всех бандитах этих сотен были шапки из волчьей шкуры, они отличались звериным нравом, особенно жестокими расправами над мирным населением), он под своим непосредственным командованием двинул на левобережную Осетию, и в первую очередь против Христиановского, как одного из революционных центров Терской области.

После упорных боев в Христиановское прорвались несколько отрядов Шкуро. В селении начались действительно волчьи расправы со стариками, женщинами и даже детьми, так как боеспособная часть населения еще находилась на своих оборонительных рубежах вокруг села. Глубокие старики с железными вилами в руках выступали против «волчьих стай», убивали их, но сами тут же расплачивались за свою храбрость жизнью. Так были растерзаны шкуровцами многие десятки мирных жителей Христиановского.

Неслыханное зверство бандиты учинили в доме красногвардейца Тасо Гамаева. Бандиты схватили его трехлетнего сына Аркадия и на глазах у матери бросили в пылающую печь, после чего с издевкой стали предлагать несчастной матери «угоститься жареным мясом». Тогда разъяренная мать вцепилась в горло одному из бандитов, но другие зарубили её шашками. Все это происходило на глазах двух других малолетних детей Гамаевых, одного из которых тут же ударил паралич, и он вырос нетрудоспособным инвалидом.

Героически обороняли Христиановское многие храбрые представители революционной молодежи из Магометанского: Албегонов Дзабола Магометович, Гасанов Азамат Дзанхотович, Золоев Иса Баппаевич, его младший брат Муса, Кануков Габола Бирихинович, Туганов Майран Афакович, Сугкоев Али Тазеевич, Хасцаев Батарбек Елканович, Химилонов Майран Гудзанович, Царикаев Хаджиомар Хазбиевич, Цориев Дзамалдин Татарканович и многие другие, закаленные в предыдущих схватках с контрреволюцией керменисты-красногвардейцы.
По неполным данным в обороне Христиановского участвовало около сорока магометанцев, многие из которых погибли или получили ранения, в том числе тяжелые, надолго выведшие их из строя.

Высшим нравственным долгом у красных партизан считалось не оставлять тела погибших товарищей на поругание противнику, а выносить их из поля боя любой ценой и предавать земле по народному обычаю. Примером может служить благородный поступок Албегонова Дзабола, который под массированным огнем шкуровцев прополз несколько сот метров, вынес из пекла боя под Христиановским тело погибшего Хайманова Дриса и доставил его в родительский дом.

Силы были неравные. После трехдневных упорных боев Христиановское было полностью занято генералом Шкуро с большими для него потерями — 500 человек убитыми. Под сенью ночной темноты шкуровцы явились в верхнеквартальную школу, превращенную в конце 1918 года в лазарет для тифознобольных бойцов и командиров XI Красной Армии, и учинили над беспомощными больными дикую расправу. Одни были исколоты штыками прямо в постелях, а тех, кто еще мог стоять на ногах, поставили «в затылок», пробуя на них силу своих маузеров. Истребили всех до единого.

На следующий день палачи приказали местным жителям бросить трупы несчастных жертв в горны, в которых крестьяне раньше обжигали себе известь. По свидетельству присутствовавших на этих «похоронах», среди жертв были еще живые, но и они были брошены в печи.

После поражения в боях за Христиановское оставшиеся в живых керменисты, в том числе чиколинцы, организованно отступили в Черный лес и Дигорское ущелье, превратив их в неприступные крепости. Деникинцы же временно получили простор для своих бесчинств, грабежей и разбоев на плоскостной части Дигории.

В Магометанском, например, была ограблена семья Гасанова Майрана, ранее погибшего в боях с белогвардейцами. Его вдова Сапхан осталась с тремя детьми и престарелой свекровью. Весной 1919 года, разрушив их дом, белогвардейцы угнали со двора две лошади, две коровы, изъяли 20 тысяч рублей денег, винтовку, часы, серебряный пояс с кинжалом и многие другие ценные вещи, принадлежавшие покойному главе семьи.

Грабежу подверглись также дома Муха и Габаче Будтуевых, Санге Увжикоева, Сафарби Карданова и многих других керменистов, находящихся в это время в Черном лесу и Дигорском ущелье. Партизаны организовали в занятых белогвардейцами селах тайные явки, проводили подпольные собрания для обсуждения своих планов и дальнейших действий.
В Магометанском такой подпольный штаб был организован в доме молодого кермениста Пинова Агубекира Сланикоевича. Агубекир рано познал цену социальной несправедливости. С 10 лет гонимый нуждой, он начал батрачить у местных богачей — Гульчеева Данела, Цопанова Габули, Тускаева Зикира и Цомартова Боги. Только Октябрьская революция освободила его от унизительного рабского труда.

Нередко керменисты совершали дерзкие, стремительные вылазки на плоскость, наводя страх и панику на деникинцев. Известен такой случай. По решению контрреволюционного съезда, проходившего весной 1919 года в Ардоне, в Магометанское были направлены командир второго эскадрона Первого осетинского полка, корнет Георгий Дзотцоев и прапорщик того же эскадрона Бурнац Каражаев для агитационной работы по мобилизации сельской молодежи в Белую армию. Они остановились у местного богача Газдарова Дзанканиса.
Разведчик из Чиколы немедленно сообщил об этом в штаб партизанского отряда, находившегося в Черном лесу. Штаб оперативно сформировал группу из 12 всадников — Лало Гурдзибеева, Сандира и Ламбека Абиевых из Синдзикау, Беслана Едзаева из Христиановского, Батырбека Караева из Лескена, Сафарби Карданова из Магометанского и др. Вечером 20 марта отряд выступил в Магометанское для захвата в плен белых офицеров.

По ошибке партизан в полночь сперва проникли в дом Газдарова Асланбека, у которого тоже ночевал гость из Хазнидона, но затем, поняв свой промах, стремительно ворвались в дом Дзанканиса, где белогвардейцы ночевали в одной комнате с его сыновьями Мухарбеком и Омарбеком. Отстранив хозяев дома, керменисты вывели пленных в нижнем белье и посадили их на принадлежащих им же коней. Прихватив на улице только что вышедших со встречи с гостями жителей Магометанского поручика Медоева Хаджимета и его брата Шамиля, они, не произведя ни единого выстрела, направились к лесу в свой отряд.

Наряду с «дорогой добычей», керменисты захватили с собой двух коней Газдаровых, винтовки, револьверы, шашки, кинжалы и бурки пленных, а также оружие и бешмет Дзанканиса, в который со спинной стороны было вшито 30 тысяч рублей. Шамиля, не представлявшего для партизан никакого интереса, они с полпути отпустили домой, но без коня. Большую помощь отряду в разработке всей этой операции оказал  Карданов  Сафарби,  хорошо знавший свое родное село.

Каражаев в плену вел себя настолько агрессивно, что после многократных предупреждений и напоминаний ему о его кровавых злодеяниях над мирным населением партизаны вынуждены были расстрелять его, дабы предотвратить непредсказуемые последствия такого поведения (Все расширяющимся размахом партизанского движения деникинские власти, в том числе и «правитель Осетии» полковник Хабаев были встревожены серьезно. Он даже обещал награду в сумме 2 тысяч рублей за голову каждого схваченного и приведенного к нему руководителя партизанского движения, но в трудовом народе он не нашел предателей.

Чтобы покончить с основными очагами партизанского движения в Осетии, белое командование решило предпринять крупное наступление, причем главный удар наносился по Дигорскому ущелью, все выходы и входы в которое партизаны, при активном участии местного населения, тщательно минировали и зорко охраняли.

Первую попытку наступления предпринял отряд под командованием князя Даутокова-Серебрякова, являвшегося одним из главарей контрреволюции в Кабарде. Получив дружный отпор от партизан, его отряд откатился обратно с большими потерями. Не имея достаточно оружия и патронов, партизаны создали специальные небольшие «камнеметные» группы, которые спускали с горных вершин множество каменных глыб, наводя ужас на врага. Эти глыбы с грохотом уносили десятки и сотни белогвардейцев на дно бурной горной реки Ираф.

Более крупномасштабное наступление предприняли белогвардейские отряды на Дигорское ущелье в начале мая 1919 года. Генерал Вадбольский (ставленник Деникина) в помощь своим войскам мобилизовал все силы местной контрреволюции. Части полковников Гутиева и Хабаева вели наступление со стороны Алагирского ущелья через перевал Кивон. Баделятский отряд во главе с Карабугаевым Хаджимурза наступал через перевал Долаг. Отряды полковника Икаева и корнета Бигаева предприняли штурм через перевал Габатафтуян. Части кабардинских князей под командованием Даутокова-Серебрякова наступали через перевал Лезгор, а главные силы, возглавляемые самим Вадбольским — устремились к входу в ущелье по реке Ираф.

Партизанский гарнизон Дигорского ущелья насчитывал всего 550 бойцов, белогвардейцев же было около 6 тысяч. Таким образом, на каждого партизана приходилось более десяти врагов. (Тем не менее, партизаны на всех участках боев с противником, вооруженным артиллерией и пулеметами, дрались с беспримерной храбростью. Защитники ущелья несколько дней успешно отражали натиск превосходящих сил противника, но из-за предательства местных кулаков, указавших деникинцам малоизвестные тропинки для обхода укрепленных перевалов, белогвардейцы прорвались в тыл оборонявшихся.

Владикавказский окружной подпольный комитет РКП(б) и Реввоенсовет Осетии, учитывая создавшееся в Дигории положение — почти полное отсутствие у партизан боеприпасов, значительное численное превосходство до зубов вооруженного противника, — решили временно увести партизанские части на территорию Грузии. Во исполнение этого решения, командующий партизанским движением Дигории Данел Тогоев 15 мая 1919 года дал приказ об организованном отходе партизан через Караугомский и Стур-Дигорский перевалы. Переход завершился 17 мая.

Несколько партизанских отрядов во главе с Хамби Халлаевым, Сандиром Абиевым и Дигисом Ботоевым, оборонявших главный вход в Дигорское ущелье, оказались отрезанными от путей отхода в Грузию и вынуждены были уйти в глубь Черного леса для продолжения борьбы с деникинцами. Эти отряды беспрерывно совершали смелые налеты и вылазки в тылы белых, устраивали засады и захватывали офицеров. Их ряды беспрерывно пополнялись, и к осени они вновь стали грозной силой.

Ценой больших усилий заняв Дигорское ущелье, деникинцы спешно возводили виселицы, грабили население, насиловали женщин, востребовали непосильную контрибуцию. Без суда и следствия белогвардейцы повесили случайно попавшихся в их руки Абиева Буби, Гамаонова Минция, Гамаонова Хаджимората, Хозиева Бидаса, Таболова Губади, Тайсаева Сосланбека, Келоева Залуна, Гагкуева Даукуя. Были расстреляны большевики-партизаны Коцкионов Тазе, Асеев Сланбек, Худалов Дафа и др. В назидание живым каратели дотла сожгли с. Ханаз.

В то время, когда пылал аул, к повешению на виселице подогнали тифозно больных керменистов Казбекова Магомета и Елбаева Сергея, обнаруженных белыми в доме большевика Цаллаева Ганге. Вместе с ними сюда же подвели и жену Цаллаева за то, что больных представила как своих сыновей. Но намерениям палачей не суждено было свершиться — они получили какое-то срочное сообщение и немедленно покинули Ханаз.

Несколько позже газета «Правда» писала о событиях в Дигорском ущелье: «Борьба между горцами и деникинской ордой на Северном Кавказе принимает ожесточенный характер… Бои в горной Дигории окончились победой Деникина. Горцы-дигорцы совместно с керменистами геройски защищали свои ущелья… Озверелые деникинские орды, к которым примкнули горские кулаки и офицеры, бесчеловечно расправились с горцами. Из 12 тысяч горцев около 2 тысяч расстреляно. Аулы и ущелья горцев-дигорцев разграблены; взято все имущество, одежда, скот. Горцы глубоко затаили гнев против насильников.»

Одной из наиболее ярких фигур революционного движения не только в Дигории, но и во всей Осетии был Муха Сарабиевич Будтуев. Родился Муха в 1883 году в Магометанском в семье крестьянина-середняка. Рассказы отца о вечной нужде, о тяжелой доле горцев, насилиях и притеснениях со стороны баделят глубоко запали в душу впечатлительного мальчика. По существу, отец и был первым учителем будущего профессионального революционера Муха Будтуева, воспитанного в духе ненависти к эксплуататорам.

Магометанское окружали земли Тугановых и Каражаевых, чинивших над крестьянами дикий произвол. Даже за подозрение в революционной деятельности они жестоко наказывали крестьян, которые были лишены почти всех гражданских и экономических прав. В августе 1899 года отец Муха от имени сельской бедноты писал начальнику Терской области, что
Тугановы и их лесники «какой бы лес не нашли, называют своим, составляют протоколы и передают дело мировому судье, который приговаривает за воз валежных дров невинного к денежному штрафу не менее 50 рублей… Со стороны Тугановых жители Магометанского терпят угнетение.»

В то время в Магометанском не было еще светской школы, поэтому одного из своих сыновей — Куцука — Сараби отдал во Владикавказскую гимназию, однако его вскоре исключили как подозреваемого в революционной деятельности. Муха же был определен сперва в частную школу, а в 1903 году — во Владикавказское реальное училище, которое он окончил с отличием в 1907 году.

Еще во время учебы в училище сформировалось революционное мировоззрение М. Будтуева. Он неоднократно участвовал в выступлениях магометанских крестьян против помещиков, которые увидели в нем «возмутителя» и «бандита». Под руководством Муха 14 декабря 1905 года в урочище «Тумбул гада» крестьяне Магометанского вырубили и вывезли много леса Тугановых, избили стражников и лесников. Тугановы, прося помощи у царских властей, с тревогой докладывали начальнику Терской области, что Магометанский приход двинулся на их лес и три дня заготавливал и вывозил древесину.

За смелую, открытую борьбу против царской администрации и ее местных лакеев — Тугановых, Карабугаевых, Каражаевых и других, — за организацию крестьянских выступлений в селах Дигории Муха подвергался систематическому преследованию со стороны местных властей. Опасаясь ареста, он в 1907 году выехал в Закавказье, где еще больше увлекся революционной борьбой. Там, уже в среде грузинских революционеров, парень начал знакомиться с марксистской литературой, с передовыми идеями русских и грузинских марксистов.
Он становится профессиональным революционером, за которым царская охранка шла по пятам.

В 1909 году Муха переехал в Среднюю Азию, где продолжил активную революционную деятельность. Вскоре он был арестован и отправлен в Харьков. Здесь военно-полевой суд приговорил его к десяти годам каторги, как опасного врага царского самодержавия. В том же году Муха бросили в Петропавловскую крепость, заточили в одиночную камеру, держали в кандалах, в полной изоляции от внешнего мира, на голодном пайке. Через два года Будтуева из крепости выслали в Туруханский край. Путь туда лежал через пересыльные тюрьмы. Из Красноярска до места ссылки арестанты шли 600 километров в кандалах по бездорожью. Бежать оттуда практически было невозможно.

В Петропавловской крепости, а затем в ссылке Муха близко познакомился со многими политзаключенными и ссыльными. В частности, в Туруханском крае он сблизился с профессиональным революционером В. В. Куйбышевым, который оказал на молодого горца огромное влияние, еще больше укрепил в нем желание посвятить свою жизнь революционной деятельности.

Известие о февральской революции и свержении царизма в Туруханский край пришло в начале марта. Недолго думая, Муха несмотря на бушевавшие метели, покинул место ссылки и выехал на родину. Путь был тяжелый, часто приходилось идти пешком, постоянно голодать. По дороге он заболел, тем не менее в июле 1917 года он уже был в Осетии и сразу же включился в революционную борьбу, стал одним из руководителей магометанской ячейки «Кермен». Муха разъяснял односельчанам антинародный характер политики Временного буржуазного правительства, доказывал, что она не в интересах крестьян, которые не дождутся от нее ни мира, ни хлеба, ни земли.

Во время нашествия Деникина на Северный Кавказ в январе 1919 года партизаны из Магометанского, Лескена, Хазнидона, Нового Уруха и Ахсарисара создали отряд в 100 всадников под командованием М. Будтуева, который вошел в состав общего партизанского отряда Дигории. Бойцы восхищались смелостью, решимостью и бесстрашием своего командира — высокого, плечистого, в черной черкеске с полным боевым снаряжением. Нужны были железная воля и непоколебимый авторитет, чтобы сплотить этих суровых свободолюбивых горцев и подчинить их строгой военной дисциплине. Известный революционер, партийный и государственной деятель Осетии Казбек Бутаев в своих воспоминаниях характеризовал Муха Будтуева, как человека редкой храбрости и отваги.

Сотня Будтуева совершала смелые налеты на белогвардейцев, участвовала во всех крупных схватках с контрреволюционными отрядами в Осетии, Кабарде, Балкарии, Ставрополье.
Партизанам стало как-то известно, что в с. Дур-Дур расположился отряд деникинцев с намерением организовать карательную экспедицию против керменистов. По заданию штаба Муха во главе полуэскадрона выступил в разведку. По пути партизаны наткнулись на 13 белогвардейцев, которые гнали для деникинцев конфискованный у жителей Магометанского скот. В результате стремительной атаки полуэскадрона беляки были захвачены в плен и вместе в животными доставлены в Черный лес.

Белогвардейцы и местная знать боялись и ненавидели не только Муха Будтуева, но также его семью и родственников. Царский полковник Икаев даже обещал крупную сумму за голову Муха. А когда в народе не нашлось таких предателей, то в порыве ярой ненависти этот белопогонник, посланный в Магометанское для «наведения порядка», сжег дом Будтуевых.
На переднем крае партизанской борьбы находился и другой представитель Магометанского Гуларов Хаджимусса Бязарович. Родился он в 1886 году в семье землепашца. С детских лет батрачил у богатых соседей. В 23 года был призван в Осетинский конный дивизион для прохождения воинской службы. Усердно изучал военное дело, был примерным кавалеристом, в результате чего получил звание вахмистра. В 1912 году Хаджимусса сильно избил своего командира за то, что тот постоянно унижал и оскорблял горцев. За это «преступление» Гуларов военным судом был приговорен к четырем годам тюремного заключения строгого режима.

В 1918 году Хаджимусса вступил в магометанскую организацию партии «Кермен» и стал одним из предводителей сельского красногвардейского отряда. Вот несколько эпизодов из ратной жизни X. Гуларова.

Однажды декабрьским вечером 1919 года из Христиановского в Чиколу прибыл белогвардейский конный отряд во главе с полковником Дорофеевым. Как только отряд расположился в доме Будтуева Бегки, полковник приказал арестовать семью Гуларова. В заложники были взяты жена Гади, сын Урузмаг, братья Басил, Баса, Гадзо и сестра Муси. Одновременно вокруг Магометанского было расставлено множество дозоров. Хаджимусса уже не смог вырваться из села и скрылся в доме Химилонова Темболата. К сожалению, нашлись в селе и доносчики, тайно сообщившие Дорофееву о местонахождении кермениста. Из вполне понятных соображений не будем называть их имена, тем более что они не стоят этого.

Эскадрон белогвардейцев окружил дом Химилоновых. Зная об аресте семьи и опасаясь за ее судьбу, Хаджимусса вынужден был сдаться без сопротивления. Связанный, с накинутой на шею веревкой, под конвоем целого эскадрона он был доставлен к Дорофееву. Вскочив из-за богато накрытого стола, полковник с издевкой предложил прислуживавшей ему за столом хозяйской дочери Бати преподнести храброму красногвардейцу «почетный» бокал, рассчитывая под хмельком развязать язык партизану. Но гордая Бати наотрез отказалась преподнести бокал мужчине со связанными руками, надеясь тем самым побудить Дорофеева освободить руки пленного, чтобы он мог предпринять попытку к бегству.

Тогда каратель попытался из своих рук «угостить» партизана, но тот ответил ему: «Твои руки грязные и в крови бедных людей, я из них не выпью ни грамма». Почувствовав стойкость Хаджимуссы, полковник круто изменил тактику допроса. Угрожая ему смертной казнью, задал еще несколько вопросов, не дождавшись ответов, вдребезги пьяный, он заснул, сидя на диване.

Кабинет Дорофеева представлял собой большой зал, стены и пол которого были убраны дорогими коврами. У стены стоял большой красный диван, с двух сторон обставленный мягкими стульями в бархатных чехлах. Перед диваном стоял длинный стол, заставленный пирогами, свежей бараниной, индейкой, всякими другими блюдами и крепкой аракой. С высокопоставленным гостем пировали представители местной знати — Кубади, Сафар Тазе и Адуге Кубатиевы, Габо Дзусов, Мишка Каражаев, Габули Цориев, Гагуде Макоев и другие. Штаб охранялся эскадроном казаков под командованием корнета Маклакова.

Немного протрезвев, Дорофеев проснулся и вновь принялся истерично кричать на молчавшего Гуларова, а его окружение поддакивало ему радостным хохотом, тем самым еще больше подстрекая его к грубостям и оскорблениям. «Скажи, бандит, где ваш отряд, сколько в нем человек, иначе я тебе пропишу такой рецепт, что сразу заговоришь?» — донимался белый полковник.

Допрос закончился под утро побоями и пытками, проводимыми с одобрения полковника и его окружения пятью казаками, приставленными к партизану. Не добившись ничего, Дорофеев приказал повесить Гуларова публично, для устрашения «непокорных магометанцев». Рано утром под конвоем эскадрона Хаджимуссу повели на виселицу в центре села. В то время улицы Магометанского не имели еще сегодняшней планировки, в большинстве своем были извилистыми и узкими. По пути партизану чудом удалось освободить руки от веревок. Когда шествие дошло до огорода Тадеева Агубекира, Хаджимусса, воспользовавшись нарушением строя казаков из-за узости улицы, резким прыжком перескочил через плетень и, лавируя между стогами сена, бросился бежать. Заскочив в дом Тадеевых, он вырвал из рук пьяного казака винтовку и, отстреливаясь, скрылся в стойле Лагкуева Татаркана.

Утром сын Татаркана Кудзи, выйдя для ухода за скотом, обнаружил беглеца, надежно спрятал его и накормил. После побега пленного Дорофеев усилил дозоры вокруг Магометанского, невозможно было пройти без пропуска. Коня Хаджимусса он подарил Кубатиеву Кубади. Перед этим в пьяном угаре он безжалостно избил животное, приговаривая: «Не только хозяин, но, оказывается, и конь его керменист. Посмотрите, ни одному казаку не дает сесть на себя!»

Хаджимусса хотел связаться с партизанами, располагавшимися в лесу, и с их помощью освободить родных, но прорваться через дозоры было невозможно. Тогда Кудзи предложил план выхода из окружения. Он отнес кувшин араки, чурек и сыр казакам, стоявшим на дозоре со стороны Дзагепбарза, напоил их допьяна и стал отвлекать разговорами о всяких небылицах.

В это время Хаджимусса незаметно прошел мимо дозора. В Дзагепбарзе он зашел к богачу Текаеву Боца и заявил ему: «Твоя усадьба окружена керменистами, сопротивление бессмысленно, меня прислали за твоим конем и оружием». Хозяин дома, знавший об аресте Гуларова и считавший, что он уже покачивается на петле, был растерян его внезапным появлением, с перепугу поверил байке об окружении и, не задумываясь, принял условия незванного «гостя». Заполучив кабардинского скакуна, карабин, маузер и бурку, смекалистый партизан на прощание лукаво улыбнулся «пострадавшему» и беспрепятственно направился к лесу, в штаб керменистов.

Участие в партизанском движении, как известно, всегда считалось прерогативой мужчин. Никак не женским делом. Поэтому с особой теплотой хочется сказать о Ханифе Тотразовне Марзоевой, урожденной Абиевой. Она родилась в 1874 году в с. Синдзикау в семье бедняка. Рано познала изнурительный крестьянский труд. С 10 лет стала помогать родителям по домашнему хозяйству. В 20 лет вышла замуж в Чиколу за Марзоева Дзахо Биздиевича.

Справедливость борьбы безземельных крестьян против баделят Ханифа стала сознавать еще с детских лет, но окончательно прониклась пониманием происходящих событий в 1905 году, когда за участие в подпольной революционной работе и за организацию вооруженного выступления крестьян против местных землевладельцев ее братья были сосланы в Сибирь на каторгу, а отчий дом разграблен и сожжен карательным отрядом полковника Ляхова. «Видя всю эту несправедливость царского строя, — вспоминала Ханифа, — я начала активно бороться против самодержавия, вместе с мужем вела открытую борьбу против белогвардейских банд всех мастей, против помещиков и капиталистов».

Ханифа в партизанских отрядах служила санитаркой, одновременно была заботливой распорядительницей небогатого партизанского хозяйства. Побывала в плену у белогвардейского отряда Бигаева. В результате побоев во время многодневных допросов была контужена. Тем не менее, отважная партизанка нашла в себе силы организовать побег и увела с собой еще десять пленных партизан, которым неминуемо грозила смертная казнь — Абиева Бидзеу, Гурдзибеева Науака, Абиева Магомета и др.

После установления Советской власти в Осетии Ханифа Марзоева была одним из видных организаторов женского движения по утверждению идей эмансипации горянки и вовлечению ее в активную общественную деятельность, многое сделала она и для становления колхозов и упрочения новой власти в Магометанском.

Пользуясь большим уважением и доверием общественности района, Ханифа избиралась делегатом почти всех съездов Советов республики и Северо-Кавказского края, состоявшихся в 20-х и 30-х годах.

В августе 1919 года керменисты Дигории вернулись из Грузии и в урочище Хусфарак воссоединились с партизанами Черного леса. Партизанское движение в Осетии вновь стало серьезной угрозой для деникинцев. Ожесточенные схватки керменистов с белогвардейцами Дорофеева, Даутокова-Серебрякова, Кибирева и др. произошли в районе Ахсарисара. На месте сражений враг оставил убитыми и ранеными сотни своих бойцов и офицеров. Но в этих боях погибли и многие видные деятели революционного движения в Осетии, в их числе командир партизанской сотни Муха Будтуев.

Это было осенью 1919 года. Группа партизан в 40-45 человек выступила из-под Ахсарисара в сторону Хазнидона на разведку боем. На полпути многие из них оставили своих коней в кустарнике и дальше двинулись пешком. На правом берегу Ирафа, чуть выше Хазнидона, они натолкнулись на засаду многочисленного белогвардейского отряда. Завязалась интенсивная перестрелка, но силы были неравные, и партизанам пришлось отступить. Отсутствие коней сильно осложнило их положение. Муха и еще несколько бойцов отстали от отряда. Когда он пытался подсесть к своему товарищу Хасцаеву Амурхану, который успел оседлать коня, то был ранен в ногу. При следующей попытке ему все же удалось взобраться, но был сбит второй пулей, попавшей ему в бок. Успев передать свой пустой маузер, кинжал и бинокль пытавшемуся ему помочь Амурхану, Муха со словами «я еще постараюсь вернуть свою кровь» опустился на здоровый бок и из английской трехлинейной винтовки стал прикрывать своих отступавших товарищей.

Истекая кровью, отважный партизан продолжал бой до последнего патрона. Подошедшие бандиты в звериной злобе растерзали героя, изуродовав его тело. Только через несколько дней родственникам и старейшинам села удалось выпросить у белогвардейцев труп Муха и предать его земле в родном селении. Будтуев прожил недолгую, но яркую жизнь революционера и борца за счастье обездоленного народа. Он беззаветно был предан революции, своей родине и этим обессмертил свое имя в памяти благодарных потомков…

Чувствуя приближение своего конца, белогвардейцы все чаще и чаще стали прибегать к террористическим методам борьбы. В Ахсарисаре отрядом полковника Дорофеева вероломным путем были схвачены большевики-партизаны Купеев Сусу, Едзаев Беслан, Дзилихов Буцки, Наскидаев Майран, Малиев Темболат и Габолаев Алексей. Их препроводили в Магометанское, где все они были приговорены к смертной казни через повешение. Четырем из них удалось бежать с помощью местных жителей, а Купеев С. и Едзаев Б. были повешены публично средь бела дня в центре Магометанского.

В этом гнусном деле дорофеевской банде помогали хазнидонские баделята во главе с Каражаевым Цонгоем и представители христиановской контрреволюции во главе с белым офицером Корнаевым Хаджиомаром. К сожалению, одобрил это варварский акт и старшина Чиколы Лагкуев Гуку. Дорофеев наложил на жителей села дань, которую они должны были выплачивать продуктами — медом, маслом, сыром и др.

Несколько позже, в декабре 1919 года, приспешник Дорофеева Карабугаев Солтан и его белогвардейский отряд расстреляли между Чиколой и Христиановским в местечке Маскиагисар шестнадцать большевиков, взятых в плен: Лолаева Гуллу, Дзугкоева Созрыко, Гергиева Михала, Магометова Хаджирета, Мулукаева Хаджимуссу, Караева Карасе, Едзаева Бориса и др.
Перед расстрелом все они были раздеты до нижнего белья. Магометов X. и Мулукаев X., не столь тяжело раненные, притворились мертвыми и неподвижно пролежали на снегу до ухода палачей. После этого, истекая кровью, ценой неимоверных усилий, помогая друг другу, добрались до леса к партизанам, где им была оказана необходимая помощь партизанским врачом Елбаевым Дзандзаром.

В ответ на все эти зверства керменисты спустили в пропасть у «Чертова моста» (находится у входа в Дигорское ущелье) целую группу белогвардейских офицеров, которые были похищены партизанами из деникинских штабов или взяты в плен в период боев.

В начале февраля 1920 года Владикавказский окружной подпольный комитет большевиков на своем заседании разработал план всеобщего восстания в Осетии против деникинского режима. В результате его успешного осуществления к 23 марта того же года деникинцы и их ставленники были изгнаны из Осетии навсегда. На следующий день Временный Революционный комитет Владикавказа известил трудящихся Осетии о взятии власти в свои руки. «Товарищи и граждане! Деникинская контрреволюция раздавлена. Красные войска вступили во Владикавказ… Все товарищи и граждане города Владикавказа призываются в этот торжественный момент проявить в наивысшей степени сознание гражданского долга», — говорилось в обращении к народу.

В апреле 1920 года все партизанские отряды на территории Северной Осетии были расформированы. Люди приступили к восстановлению своего разграбленного, разоренного,  сожженного деникинскими ордами хозяйства.

Приступила к мирной жизни и Чикола, население которой в период гражданской войны (по неполным данным) пять раз подвергалось грабежу со стороны белогвардейских отрядов под командованием полковников Даутокова-Серебрякова, Дорофеева, Икаева, Гутиева, кабардинского генерала Анзорова.

В результате земельной реформы, начатой Советской властью еще накануне гражданской войны, село значительно расширилось за счет многочисленных переселенцев из селений Синдзикау, Донифарского, Урухского и других приходов.

В рассматриваемый период в Чиколу переселились семьи:
— Дзедаева Дзанте
— Химилонова Дадтау
— Хаева Елмарза
— Дзоблаева Хангери
— Албегонова Темурчи
— Дзоблаева Гамарза
— Кочиевой Гуага
— Салагаева Джима
— Каргинова Татаркана
— Гегкиева Даукуй и многих других.

ЛИТЕРАТУРА:

1. «Красная Осетия» от 5 октября 1917 года.
2. Архив Сев. Осет. института гуманитарных исследований (АСОИГИ), ф. 21, оп.1, д. 472, л. 23.
3. 2-я сессия Терского обл. народ. съезда в г. Пятигорске, 16 февраля — 5 марта 1918. Вып. 1. Пятигорск.1918, с. 338.
4. «Терский Казак» 2 июня 1918 г.
5. ЦГАОР ф. 3718, оп. 2, д. 19, л. 15.
6. ЦГА СО ССР, ф. 44, оп. 1, д. 95, л. 4.
7. ЦГА СОССР, ф. 44, оп. 1, д. 508, л. 8, 12.
8. АСОИГИ, ф. 23, оп.1, д.2, л.45-49.
9. АСОИГИ, ф. 21, оп. 1, д. 66, л. 60-61.
10. Газета «Правда», 14 октября 1919.
11. Газета «Социалистическая Осетия», 3 апреля 1962.
12. ЦГА СО ССР, ф. 44, оп.1, д. 674, л. 6
13. АСОИГИ, ф. 21, оп.1, д. 153, л. 59, 60, 69.
14. АСОИГИ, ф. 21, оп.1, д. 66, л. 67.
15. Газета «Свободный Терек» 26 марта 1920.
16. ЦГА СО ССР, ф. 50, оп. 1, д. 51, л. 10.

ГЛАВА IV

МАГОМЕТАНСКОЕ  В  1921-1940  ГОДЫ

Окончание гражданской войны и иностранной интервенции создали в Советской России новые условия для перехода к мирному строительству; укрепилось ее международное положение, были заключены торговые соглашения со многими странами мира.

Но этот мир достался чрезвычайно тяжелой ценой. «Россия во мгле». Такой предстала страна перед взором английского писателя Г. Уэллса после шести лет войны и социальных катаклизмов. Ущерб, нанесенный стране за годы войны, составил более 76 млрд. рублей золотом. Промышленное производство сократилось почти в 7 раз. Катастрофическое положение наблюдалось и в сельском хозяйстве. Его валовая продукция составила в 1921 году лишь 65% довоенной. Во многих губерниях был неурожай, который привел к голоду.
Голодом была охвачена и Северная Осетия. Вот что писала газета «Терская Правда» от 13 июля 1922 года: «Год тому назад на народ обрушился враг — царь-голод. Целый год по всей России, в Поволжье, в Крыму, на Кавказе гибли тысячи людей. Голод разгуливал и в городах, и в селах, по большим дорогам и в глухих ущельях гор. Вместе с ним шли болезни: тиф, холера и даже чума. Но голод был побежден. Ожидается в этом, 1922 году, хороший урожай. По всей России устраиваются праздники «Урожай». 16 июля такой праздник проводится в Дигории. Не забывай свой долг и честно выполни продналог (из воззвания Горского исполкома ГССР)».

В 1921 году сбор зерновых культур в Северной Осетии составил лишь 24% по сравнению с довоенным периодом. 18,3% крестьянских хозяйств совершенно не имели рабочего скота, 72,9% — лишь 1-2 головы. На каждые 100 хозяйств приходилось лишь 7,2 сохи и 28,5 плуга.

В Северной Осетии тогда было зарегистрировано свыше 4 тысяч голодающих семей и более 10 тысяч голодных беженцев с Украины, из Поволжья, Ростовской области, Южной Осетии.
Значительное число беженцев оказалось и в селении Магометанском. Они создали свой временный хутор. Некоторые из них вынуждены были отдавать своих маленьких детей жителям села, и благодарные дети принимали фамилии своих спасителей. Так, Гуцунаев Дзамболат воспитал мальчика Алексея, который принял его фамилию и стал Гуцунаевым Алексеем Дзамболатовичем.

В этих тяжелых условиях и началась реализация НЭП в Северной Осетии. Трудящиеся сел. Магометанского с удовлетворением встретили отмену продовольственной разверстки, введенной осенью 1920 года и замену ее продовольственным налогом.

Как ни велик был соблазн сохранить хотя бы средние размеры сбора сельхозпродуктов периода продразверстки, руководство страны пошло на резкое сокращение объемов сельхозналога по сравнению с продразверсткой. Крестьяне обязывались сдавать государству всего лишь 20% ожидаемого урожая. И что особенно важно, была отменена государственная монополия на хлебную торговлю. Крестьянин получил полную свободу распоряжаться продуктами своего труда после сдачи государственного налога.

Важной мерой поддержки трудящихся масс было и проведение уравнительного землепользования в осетинских селах. В итоге душевой надел земли поднялся с 0,7 до 1,5 десятины.
Во время голода, несмотря на тяжелое положение в стране, центр поспешил на помощь горцам, направив сюда 46 тысяч пудов пшеницы, 25 тысяч пудов овощей, 5500 плугов, 175 сеялок и т.д.

Результаты помощи не замедлили сказаться. После тяжелейшего 1921 года уже в 1922 году осетинское крестьянство почти вдвое увеличило сбор зерна, картофеля. Восстанавливалось и животноводство.

Интересно отметить пребывание комиссии ЦК ВКП(б) председатель Г.К. Орджоникидзе, член комиссии А.И. Микоян (по обследованию деятельности советских и партийных органов Горской АССР в с. Магометанском). Жители селения в своих выступлениях на собрании, организованном 15 февраля 1924 года, отмечали отсутствие школ, малоземелье, разруху, необходимость борьбы с бандитизмом. Выступающие (Елбаев, Цебоева) говорили о необходимости выхода Осетии из состава ГАССР и образования самостоятельной автономии. Елбаев: «Я за безусловное выделение Осетии из состава ГАССР». Цебоева (горянка): «Революция победила, а внутренняя разруха остается. ГАССР ничего не сделала. Я тоже за выход из ГАССР». Один из стариков села в своем обращении к Орджоникидзе отметил, что представители центра все время говорят: «давай», «давай», а когда скажете: «на». Орджоникидзе смеется и говорит: «Теперь мы говорим «на», т.е. даем вам, Осетии, автономию».

В этот же день, 15 февраля 1924 года, были проведены такие же собрания в Ардоне и Назрани.
По рассказам представителей старшего поколения, активных участников реализации НЭПа, сел. Магометанское в результате проводимой политики преобразилось за несколько лет.
Жители села — соседи, родственники часто объединялись в самостоятельные группы и ускоренными темпами проводили весенне-полевые работы, осуществляли натуральный продуктообмен. Как правило, сельхозпродукты вывозили в Змейскую, Кабарду и Грузию.

В селении было открыто около 30 лавок-магазинов. Наиболее оживленную торговлю вели Будтуев Бекки, Гацалов Данел, Хекилаев Алихан, Цориев Дзухо. Маликиевым Муха, Цориевым Татарканом, Цориевым Габули и др. были построены первые кирпичные заводы небольшого размера, предприятия по обработке леса и производству черепицы.
Следует отметить, что особенно много людей было вовлечено в лесное хозяйство; вывозили лесоматериалы в целях обмена на муку и промтовары в другие районы, 7-8 хозяйств открыли совместную артель «Дигорлес».

На базе долевого участия на берегу реки Урух были построены мельницы Бесоловых, Каировых, Хекилаевых. Наиболее крупной считалась мельница Хекилаева Алихана, построенная им в 1921 году совместно с братом Бацани. Здесь производили сортовой помол пшеницы для жителей всего района.

Особую активность трудящиеся села проявили в организации различных видов кооперации. Такое явление объяснялось тем, что через кооперации крестьяне получали необходимую помощь от государства. Кроме того, им был свойственен природный коллективизм. Без помощи односельчан, родственников крестьянин никогда не обходился. Доставить сено зимой, проложить дорогу от аула к аулу, бороться с трудностями человек не мог в одиночку. Все это приучило людей держаться друг друга. Именно этим можно объяснить и существование таких своеобразных форм родового быта, как «зиу», воскресники, проходившие с участием взрослого населения села. «Зиу» — наиболее популярная форма коллективной помощи больным, осиротевшим детям, вдовам.

Насколько быстро развивалось кооперативное движение, видно из того, что к 1925 году на Северном Кавказе было охвачено всеми его видами около 18% трудящихся села, а в Осетии — 55,8% всех хозяйств.

Появились первые кооперативные товарищества и в сел. Магометанском, например, садоводческое товарищество «Магометанский сад». В 1925 году в селении насчитывалось 5209 человек обоего пола, 947 хозяйств, 6885 десятин удобной земли, в том числе пахотной 3548, сенокосной 2018, посевов 2981 десятина, два трактора, агробаза сельсовета. Первыми трактористами «Фордзона» были Бесолов Саукуй и Лагкуев Иса.

Появление трактора принесло немало радости в жизнь села. Крестьяне воочию увидели силу техники, которую предоставила им Советская власть. Теперь уже землепашец не боялся, что его поле останется невспаханным и незасеянным.

Позднее, в 1927 году, родилась мысль о создании Дигорского агроиндустриального комбината на базе 2500 крестьянских дворов, в которых насчитывалось 15000 человек. На это строительство выделили 1 млн. рублей. В первое время намечалось максимально развит полеводство, а затем постепенно перейти к высокопродуктивному молочному скотоводству, закладке садов и устройству огородов, разведению птицеводства. Была предусмотрена организация промышленных предприятий по переработке сельскохозяйственной продукции. Во второй период планировалось приступить к интенсификации садоводства, огородничества, животноводства и птицеводства. Основной капитал принадлежал всему коллективу, членами которого являлись жители Магометанского, Христиановского, Дур-Дура и других селений. Из магометанских крестьянских хозяйств в комбинат вошло 15.

Вот фамилии некоторых глав этих семей:
• Царикаев Магомет
• Лагкуев Буцу
• Цориев Данел
• Царикаев Кермен
• Батыров Бола и др.

Например, при вступлении в комбинат семья Лагкуева Буцу сдала 6 лошадей, 2 пары волов, 7 коров, плуг, тачанку, сенокосилку. Директором предприятия стал Халлаев Хамби. В 1929 году комбинат прекратил свое существование и доля магометанцев была передана новому колхозу. К этому времени в селении не было ни одного подходящего помещения для исполкома и школы. Поэтому в ноябре 1924 года сельское общество постановило приступить к постройке зданий под исполком и школу 2-й ступени. При этом население учло то обстоятельство, что касса молодой автономной области испытывала финансовые затруднения, и почти все согласились на самообложение, взяли на себя часть расходов, потребовав взамен предоставить лишь некоторые льготы по выплате сельскохозяйственного налога.

За короткий срок жители села собрали несколько сот рублей, 20 тысяч кирпичей, 140 тонн извести, несколько тысяч штук черепицы. Заведующий Северо-осетинским ОблОНО Дзагуров  Г.А. в телеграмме выразил гражданам благодарность за пожертвования на постройку школы и выразил уверенность, что они в будущем с таким же вниманием и любовью будут относиться к школьному делу.

Вот фамилии некоторых из тех, кто добровольно пожертвовал средства для строительства очагов культуры в родном селении: Макоев Аслангерий, Медоев Осман, Дедегкаев Майран,  Цориев Татаркан, Тотоонов Хаджимурза, Дедегкаев Гаджибел и другие.

Не менее важное значение имело решение вопроса о водоснабжении села. В декабре 1924 года газета «Власть труда» сообщала, что от различных болезней, и больше всего от чахотки, умирает много людей. Объяснение этому во многом следует искать в непригодности употребляемой в быту воде. Летом, когда идут дожди, воды слишком много, зимою же ее везут из Уруха или Дарктага. Как правило, многие употребляют для питья воду, полученную из снега и льда. Отсюда различные желудочно-кишечные заболевания. И это еще не все.
Из-за недостатка воды пало около 1000 голов домашнего скота. Народ не однажды требовал проведения обводнительного канала из реки Урух, иначе жизнь становится невозможной и приходится подумывать о другом месте проживания. Земельное управление Осетинской области должно было изыскать средства на сооружение канала, который будет иметь огромное значение для всего Дигорского округа, так как пройдет через безводную полосу Силтанук. Всем учреждениям и организациям принять участие в этом деле и отпустить на него средства, так как это единственный выход помочь встать на ноги неокрепшему еще хозяйству горца.

Строительство канала было объявлено всенародным. Оно началось в 1927 году и закончилось в 1930 году. Начальником строительства был назначен Х.М. Есиев, главным инженером — Д. М. Михаленко. Активно работали на новостройке сами жители села. Например, Будтуев Габаче, Маликиев Омар, Баликоев Дзахо, Баликоев Тугур, Будтуев Касум и многие другие. В 1928 году общая сумма расходов составила 155145 рублей, а в 1930 году для завершения строительства была предоставлена долгосрочная ссуда в размере 100000 рублей. Само население в общем вложило в стройку труда 50000 рублей.

Неизменными организаторами и руководителями хозяйственной и политической жизни в селении были сельская партийная ячейка и комсомольская организация. Под их непосредственным руководством были созданы сельскохозяйственное кооперативное товарищество и потребительское товарищество (ЕПО). Они к концу 1928 года объединили значительную часть бедняцко-середняцких хозяйств.

Успеху дела способствовала повседневная помощь государства производственным кооперативам. В первую очередь им отпускались денежная и семенная ссуды, а сельскохозяйственную технику кооперативы покупали по льготным ценам. Особенно усилился приток сельскохозяйственной техники в деревню с первыми успехами индустриализации страны. Только с 1925 по 1927 год крестьянство Осетии, объединенное в кооперативы, получило более 30 тракторов и 4017 других сельскохозяйственных машин.

В основе создания первых производственных кооперативов (ТО-Зов), как правило, лежали родственные начала. Это мешало установлению строгой трудовой дисциплины в кооперации, имели место факты, когда вопросы решались, исходя из семейственности. Порочным был и уравнительный принцип распределения продуктов труда. Эти моменты отрицательно сказались на темпах развития коллективных начал ведения хозяйства.

Большую роль в кооперативном движении и культурном развитии села сыграли женщины. Сегодня мы ничего особенного не видим в том, что женщины трудятся рука об руку с мужчинами. Стало нормой, что в школах, на предприятиях, и в учреждениях женщины не только трудятся, но и руководят целыми коллективами.

Борьба за раскрепощение женщины-горянки была одной из величайших социальных задач Советской власти. Вот как описывал К.Л. Хетагуров положение женщины-горянки: «Никто не слышит ее голоса, никто не видит ее сидящей, — писал он. — Встает раньше всех, везде подметет, уберет, всем прислуживает, ест наскоро и позже всех, ложится спать позже всех…  На ее плечах все заботы о семье, у домашнего очага. Она должна была всех обшить, напоить и накормить. Исключая платья, женщина не имеет никакой собственности, ни от отца, ни от мужа ничего не переходит к ней по наследству. Она трудится ради того, чтобы ее кормили, одевали и по смерти похоронили в установленном порядке.

Можно представить, каким подвигом было для женщин-активисток снять неизменный платок, закрывающий не только волосы, но и лицо, показаться на улице с обнаженной головой и в укороченной юбке. С этого времени унылая жизнь горянки обрела другое русло, она не захотела более находиться в темнице, в которую была заточена жестокими адатами.

…Наряду с непосредственно хозяйственными задачами, которые в целом решались достаточно успешно, сельскому активу предстояло осуществлять культурное строительство.
Руководство Дигорского округа и Магометанского сельского исполкома большое внимание уделяли вопросам здравоохранения. Если в 1924-1925 гг. в четырех сельских больницах насчитывалось всего 135 коек, то к 1934 году их количество доходило до 255, в том числе в Христиановской больнице — 50 и в Магометанской — 15 коек. Этого было крайне мало и был поднят вопрос о строительстве магометанской райбольницы. В начале 30-х годов она была сдана в эксплуатацию. Число штатных работников в больнице составляло 19 человек, среди которых имелись врач-ординатор, зубной врач, 3 акушерки, 4 медицинских сестры.

Функционировали  также  магометанская  медконсультация (4 штатных работника) и врачебный участок при леспромхозе (заведующий и 1 санитарка).

Подводя итоги реализации НЭПа в 20-е годы, можно констатировать, что за 6-7 лет были достигнуты довоенные объемы производства в области промышленности и сельского хозяйства, а также уровни по производительности труда и реальным доходам населения.

Возникает вопрос: до какого времени просуществовала у нас новая экономическая политика?

В исторической литературе до последних лет господствовало сталинское положение, что НЭП как политика переходного периода от капитализма к социализму завершился в 1936-1937 гг. В действительности научная трактовка новой экономической политики была отброшена уже к концу 20-х годов. После 1928-1929 годов происходило лишь «доламывание» обломков НЭПа. С введением в январе 1933 года обязательных, имевших силу характер поставок колхозной продукции государству, трудодня в колхозах, натуральной оплаты за работу МТС, в экономических отношениях между городом и деревней нельзя найти каких-либо остаточных элементов НЭПа.

Отказ от принципов НЭПа происходит и во всех других сферах экономической жизни. Новая экономическая политика была заменена командно-административной, сверхцентрализованной системой управления.

При рассмотрении истории 30-х годов, как кстати, и 20-х, высказываются разные, порой прямо противоположные точки зрения, возникает много вопросов о планах нашего развития, о сути первых пятилеток. Подчас все это оценивается как нечто сомнительное и даже ошибочное.

Отвечая на эти вопросы по истории 20-30-х годов, объективно следует отметить как определенные положительные итоги коллективизации, так и грубые ошибки и нарушения, административный произвол в отношении крестьян.

Во второй половине 1929 года руководящие органы Северной Осетии поставили перед Северо-Кавказским крайкомом партии вопрос о полной реконструкции в 1931-1932 годах сельского хозяйства.

Крайком партии и крайисполком одобрили инициативу общественных организаций Осетии, признав, что для области действительно единственным путем к высокоинтенсивному ведению хозяйства является колхозный путь.

В соответствии с этим решением в области повсеместно приступили к объединению существующих производственных коопераций в единые колхозы. Не остались в стороне от забот дня и магометанцы, рассмотревшие эти вопросы на своем общем собрании. В газете «Власть труда» от 1 января 1930 года сообщалось, что они успешно выполнили годовой план по хлебозаготовкам, с небывалым энтузиазмом организовав красный обоз из 10 тысяч пудов кукурузы. На очередном собрании было решено создать на базе трех хозяйств единый колхоз «Чикола».

Особенно успешно развивалось колхозное строительство в Дигорском округе. К концу 1929 года здесь было 14 колхозов и 4089 хозяйств с общим количеством пашни 16200 десятин. В число этих хозяйств входили три магометанских: колхоз имени Ленина, имени Муха Будтуева и «Большевик». Их правления размещались в домах Карданова Гадзо, Цориева Габули и Тамаева Цуцу. Контингент хозяйств определялся весьма однообразно — бедняцко-середняцкий. Так, бедняцкие хозяйства в них составляли 58,2%, маломощные середняцкие хозяйства — 30,6%, середняки — 9% и зажиточные — 1,2%.

Руководители колхозов, сельский Совет, общественные организации сосредоточили все свое внимание на решении неотложных хозяйственных задач. Прежде всего надо было решить вопрос заготовки хлеба и сдачи его государству. У колхозов пока не было никаких резервов, приходилось собирать хлеб у крестьян. На специальных заседаниях правлений определялись конкретные нормы заготовок, а также индивидуальные планы. Крестьяне должны были сдавать все излишки хлеба, скота и грубых кормов.

Работу приходилось вести в крайне сложных условиях хлебозаготовительного кризиса. Со всей остротой встали вопросы о путях дальнейшего развития, о судьбах индустриализации, о решении продовольственной проблемы. Все это требовало взвешенного подхода, обдуманных шагов. Но Сталин и его ближайшее окружение, добившиеся большинства в политическом руководстве, не проявили мудрости. По отношению к крестьянству были приняты чрезвычайные меры, т.е. было проявлено насилие. В ход пошла и статья 58-10 УК РСФСР (контрреволюционная агитация) против тех, кто осмеливался осуждать проводимую политику.

В хлебозаготовительной кампании 1929-1930 годов «чрезвычайные» меры стали применяться еще шире и жестче. Под прессом непосильных заданий, местные организации вынуждены
были встать на путь повальных обысков и арестов, нарушений законности. Так, 19 декабря 1929 года нарсуд с. Магометанского рассмотрел 15 дел жителей, которые, как злостные невыполнители договора по контрактации, были осуждены на различные сроки к принудительным работам.

Вот некоторые из них:
• Абисалов Екуб не сдал 141 пуд
• Мостиев Дафа — 125 пудов
• Кертанов Темуркан — 76 пудов
• Цориев Елкан — 148 пудов.

Применение «чрезвычайных» мер иногда заканчивалось трагической развязкой. Во время кампании по сбору хлеба семья Лагкуевых, как и все остальные, сдала свою норму семенного материала, в частности, кукурузу. При разверстке же оказалось, что семенной материал собран не в том количестве, в каком нужно. Выделенные сельсоветом люди повторно ходили по дворам и требовали сдать еще кукурузу. Жители сел. Магометанского пошли навстречу местным властям, в том числе и братья Лагкуевы — Мусса и Исса. Но уполномоченный по разверстке Хадонов Муха потребовал, чтобы сдали государству и тот прожиточный минимум хлеба, что оставался у них. Причем разговор между ними принял грубый, недозволенный характер. Во время схватки старший брат топором зарубил Хадонова и уполномоченного обкома партии Хачета Бабаянца. Такую трагическую развязку можно объяснить тем, что в отношении крестьян дозволялся административный произвол, конфискация не только излишков, но и зерна, необходимого для производства и потребления.

Было бы неправильно утверждать, что в ходе коллективизации крестьянин легко расставался со своим хозяйством. Он вроде бы и усвоил, что колхоз нужен, но как только дело доходило до практических действий, начинал озираться по сторонам. Расчетливый горец, привыкший учитывать чуть ли не каждое зернышко в хозяйстве, не мог не заметить, что обобществленный скот нередко погибал от бескормицы и обезлички, что нет должного учета в новом хозяйстве.

Весьма тяжело сказалось на состоянии хозяйств села то, что колхозники на обобществленное имущество и скот поначалу смотрели, как на чужое добро. Кроме этого, отдельные недоброжелатели распускали слухи, будто всех заставят вступать в колхозы, а скот отберет государство, и потом никому ничего не вернут. Злые языки упорно советовали: «Чем чужие съедят ваш скот, лучше съешь его сам», или режьте, продавайте скот, пользуйтесь, мол, случаем, пока он еще не обобществлен. Будете в колхозах — государство поможет.

Эта агитация кое-где имела успех. «Щедрая рука» не знала меры, сотни голов крупного рогатого скота, баранов было уничтожено. Много их продали на базарах. В результате к концу 1929 года было вырезано более 10% овец, поголовье крупного рогатого скота сократилось на 12,6%, поголовье рабочего скота на 7,3%.

Противники колхозного движения пугали жителей села «ужасами» Советской власти. Они распускали слухи, будто все в колхозах станет общим, в том числе и жены, и все якобы будут есть из одного котелка. Твердили о недопустимости для мусульман вступления в колхозы.

Но несмотря на все эти трудности, были достигнуты и определенные успехи. К конце 1929 года удалось достичь резкого увеличения общего объема хлебозаготовок. Селение Магометанское на 80% выполнило план хлебозаготовок. Эти успехи объясняются прежде всего ростом политической активности трудящихся масс, особенно батрачества и бедноты. Наиболее активную работу по пропаганде идей новой власти проводили в рассматриваемый период такие активисты села, как Дедегкаев Магомет, Маликиев Омар, Царикаев Каурбек, Гокоев Георгий, Такоева В., Такоева Т., Золоева Зарета, Датдеев Г., Сабанова Вера, Тотоонов Тасо, Гарданов Габалиндза, Мостиева Габидат, Царикаева Тамара и другие.

Не менее важной задачей сельских организаций было оказание правлениям колхозов помощи в определении структуры колхоза, установлении планов работ на весенний период 1930 года. В первую очередь следовало решить вопрос о посевах тех культур, которые были наиболее знакомы населению. Положение серьезно осложнялось отсутствием в селении специалистов сельского хозяйства и квалифицированных счетных работников, которые бы могли наладить учет в хозяйствах.

В результате только 43,4% колхозов Осетии сумели установить твердые нормы выработки. Имели место грубые ошибки и нарушения в организации труда. Так, в колхозе имени Ленина одним начисляли только трудодни, а другим и деньги, и трудодни. Бухгалтер колхоза Каиров Афако установил себе месячный оклад в размере 100 рублей и 1 трудодня в день. Такие же оклады получали счетовод Тавказахов В. и зав. учетом Гегуев Омар.

Из-за отсутствия надлежащего учета в колхозах происходили и другие накладки. Так, в колхозе «Муха» с колхозников удержали по 5-10 процентов зерна как уплату налога за приусадебный участок, а полученные от государства 6 рублей за каждый центнер кем-то были присвоены.

В соответствии с решениями Северо-Кавказского крайисполкома группа колхозных бригадиров для повышения своей квалификации была направлена на краткосрочные курсы, организованные при Горском сельскохозяйственном институте зимой 1931 года. В то же время для большого отряда колхозных активистов организовали агрономическую учебу непосредственно в селении. Эти и другие меры дальнейшего организационно-хозяйственного укрепления колхозов дали свои положительные результаты. В 1931-1932 годах был выращен хороший урожай и, следовательно, выполнено государственное задание по сдаче хлеба. Выросли и доходы колхозников. В 1931 году Северная Осетия сдала государству 73150 тонн зерна, то есть вдвое больше, чем в 1930 году.

Но вскоре пришлось выдержать суровый экзамен. Значительную часть районов страны, в том числе и Осетию, поразила страшная засуха. Необходимо было принять срочные меры по спасению колхозного урожая. Из числа молодых активистов создаются отряды легкой кавалерии. Они пресекли факты расхищения колхозного зерна, вели борьбу с нарушениями трудовой дисциплины, брали шефство над молодняком в колхозный фермах, над поголовьем лошадей.

В результате принятых мер удалось избежать голода, спасти артельные хозяйства и за считанные дни провести весенне-полевые работы. В этом немалую роль сыграла комсомольская машинно-тракторная станция района, которая была образована в 1929 году и размещена в неприспособленных сараях, принадлежащих Майрану и Омару Дедегкаевым. В МТС было 5 машин ЗИС, электросварочный агрегат, несколько тракторов. Директором стал Малиев Николай, начальником политотдела Сорокин, его заместителем Тандуев Ахмет, редактором многотиражки Макоев Дрис. Водить машины доверили Макоеву Амурхану, Тандуеву Мухарбеку, Гамазову Иса; медиком работал Тавасиев Таркан, кузнецами — Богданов Ахмет и Гацалов Хушин. Лучшим сварщиком зарекомендовал себя Царикаев Дзибо, проработавший в МТС десятки лет. Это он построил для механизаторов первый удобный, передвижной вагон. «Умелец на все руки», — отзывались о нем даже за пределами родного села.

Большинство угодий колхозов обрабатывались машинами МТС. В 1934 году в комсомольской МТС уже насчитывалось 29 тракторов. В целом по Осетии к концу 1934 года 80% пахоты производилось машинами МТС так же, как и 60% уборки зерновых культур, 70% культивации и почти 100% молотьбы озимых.

В колхозе «Большевик» работали 6 тракторов, ответственность за которые была возложена на бригадира Макоева Амурхана, трактористов Бесолова Агубе, Тавасиева Асланбека, Токаева Хасанби, Гуларова Хасана, Баликоева Темуркана, прицепщиков Дедегкаева Хасанби и Тавасиева Иса. Свои дневные нормы они выполняли на 160 — 170%.

Одной из лучших бригад этого хозяйства по праву считалась вторая, которой руководил Цаголов Агубекир. До 22 апреля 1935 года она закончила пахоту, обработала 66 гектаров — 50 кукурузы и 12 картофеля.

Колхозы имели свои укомплектованные кузницы для ремонта сельскохозяйственного инвентаря. К примеру, на этом ответственном участке по ударному трудились такие опытные мастера, как Хекилаев Бадан, Хекилаев Сулейман, Гацалов Магомет, Цоков Алихан.

С чувством высокой ответственности относились к делу и на животноводческих фермах. Каждую корову, каждую телку в колхозе «Большевик» растили заботливые руки таких скотников, как Бали-коев Келе (ухаживал за 150 коровами), Макоев Тазарет, Дамбегов Хаджибекир и 70-летний Газдаров Хамби, который до конца своей жизни честно и добросовестно трудился в родном колхозе. Много лет животноводству отдали известные всем скотники Дзоблаев Гамарза и Дедегкаев Ахмет.

Хочется обратить внимание и на то, что успешно была проведена подписка на государственный заем (третий год второй пятилетки, организован сбор средств на строительство самолетов и теплохода). Так, труженики колхоза «Муха» план подписки на заем на 11500 рублей выполнили за 2 дня, имени Ленина — на 8050 рублей и колхоза «Большевик» — на 9250 рублей. Чиколинский сельсовет план подписки тоже перевыполнил. Вместо 38700 рублей подписано на 39100 рублей.

За успешное распространение госзайма премии по 20 рублей выдали Гацалову Хадзеумару, Салагаеву Кайсану и Золоеву Елкану.

Первыми на госзаем подписывались Будтуев Иса — на 60 рублей, Цориев Татаркан — на 90, Лагкуев Нох — на 90, Цориев Магомет — на 100, Цомаев Мурадин — на 90, Хекилаев Курток — на 90, Тетцоев Агубекир — на 50 рублей.

На строительство трех больших самолетов свои трудовые деньги пожертвовали Тавасиев С., Хамицаев А., Хайманов К., Царикаев Дз., Тотоонов Т., Калухов Е., Миндзаев Н. и др.
Учителя же Магометанской средней школы собрали 900 рублей для строительства теплохода. Среди них Гуцунаев Тазе — 30 рублей, Оказов Герман — 35, Царикаев Галеу — 30, Бицаев Коля — 30, Лагкуев Магомет — 30 и Агнаева Зоя — 20 рублей.

В селе было организовано по 6-7 полеводческих бригад, в состав которых вошли такие уважаемые люди, как Дедегкаев Агубе, Цориева Хадизат (она станет первой из местных женщин трактористкой), Малиев Омарби, Цаголов Агубекир, Дедгкаев Мухарбек, Гасанов Тазе, Тавасиев Муха, Баликоев Магомет, Токаев Темуркан и другие. Во всех трех колхозах создали специальные молодежные бригады. Одна из них — из «Большевика» — в составе Баликоева X., Баликоева И., Газдарова О., Дедегкаева В., Газдарова С. и др. ежедневно нормы выполняла на 150-180%.

Полеводческие бригады имели свои станы, где можно было культурно отдохнуть, почитать газеты и журналы, поиграть в шахматы, шашки, домино.

Наибольшей известностью пользовалась бригада Дедегкаева Агубе (колхоз «Большевик»). Она заняла второе место в стране по выращиванию сои, за что Агубе в 1937 году был приглашен в Москву наркомом земледелия т. Черновым; тогда его наградили Почетной грамотой наркомата земледелия и денежной премией в 700 рублей. В 1937 году эта бригада обрабатывала участок в 240 гектаров, взяла на себя повышенные обязательства получить с 1 га кукурузы 100 центнеров, картофеля — 350, пшеницы — 25 и сои — 20. Лучшими членами бригады являлись Гацалова Асиат, Гацаловы Тайбат и Фатима, Будтуева Арухан, Дедегкаева Абидат, Царикаева Радинка, Тавасиев Магомет, Тавасиев Афай, Царикаев Дз., Гацалов Давид и Батыров Бекирбий, которые не только образцово работали, но и занимались по вечерам на курсах, повышая свой общеобразовательный уровень.

С каждым годом, по мере укрепления колхозов, возрастали и доходы колхозников. Так, в 1936 году Медоев Бекмарза (выработал вместе с семьей 1200 трудодней) и Макоев Авдулла (908 трудодней) из «Большевика» получили за свой труд соответственно — 432 пуда кукуруза в зерне, 216 пудов пшеницы, 288 пудов картофеля, масла 24 кг. и 1600 рублей; Макоевы — 324 пуда кукурузы, 162 пуда пшеницы, 214 пудов картофеля, 18 кг. масла и 1350 рублей.

Руководство колхозов и района проявляло повседневную заботу о многодетных матерях, школьниках. Например, в колхозе «Большевик» была организована детская площадка на 80 детей (заведующая Царикаева М.); в колхозе «Муха» — детский сад (заведующая Албегонова Дзедзеу). По 2000 рублей, как материальную помощь, получили многодетные матери Зекеева Нагуа, Гуева Борахан, Пинова Сафиат, Малкарова Батий, Батырова Дофга. С пожеланиями здоровья и счастья эти преподношения сделал зав. финотделом района Гацалов Хадзеумар.
Для летнего отдыха детей колхозников Чиколы и других сел района был открыт лагерь в замечательном уголке Дигорского ущелья — при Фаснальской школе.

В 1935 году на одной из сессий Чиколинского сельского Совета (председатель Хасцаев А.) был обсужден вопрос о соцсоревновании между бригадами.

Наряду с организацией соревнования широко стали практиковать и шефскую работу в районе. Так, в марте 1935 года в селении Нар ДигорГома был создан колхоз. Артель — колхоз имени Ленина решил взять шефство над новым хозяйством. Несколько активистов были посланы на 10 дней в Нар для оказания практической помощи. Посланцы прибыли туда не с пустыми руками, а с подарками: 5 плугов, 5 боронов, книги и журналы для культурного уголка и несколько сот пудов комбикормов выделили для нового колхоза шефы.

Незабываемым событием в жизни всех жителей района явилось известие о строительстве электростанции в сел. Чикола. Она возводилась силами трех местных хозяйств, а также колхозов сел. Новый Урух, Дзагенбарза и Сурх Дигора. Все они внесли 10% взнос в размере 41225 рублей и должны были завершить строительство к октябрьскому празднику 1937 года. (Электростанция была разрушена во время варварской бомбардировки села в октябре 1942 года).

После коллективизации работа по культурному строительству села была продолжена. Особое внимание, как и раньше, уделялось ликвидации неграмотности и малограмотности. И это не случайно. Дело в том, что в 1936 году в районе число неграмотных и малограмотных доходило до 5400 человек, из них только на Чиколу приходилось 1079 человек. В трех колхозах села открыли 25 школ-ликбезов. Школа была организована и при районной больнице; здесь обучалось 25 девушек (учитель Золоев Хангерий). Позже они стали работать воспитательницами, а некоторые даже и заведующими детских учреждений. Необходимые средства для этих ликбезов выделяли сельсовет и правления колхозов. Как правило, занятия вели лучшие учителя четырех школ. Например, в колхозе «Муха» в 1936 году было открыто 7 вечерних школ-ликбезов для семи бригад хозяйства. Директором этих школ был назначен Гуцунаев Иса, учителями стали Цомаев Тахир и Гуцунаев Агубе.

Однако объективности ради следует сказать, что не все школы были обеспечены школьными принадлежностями, не хватало даже керосиновых ламп, занятия часто проводились в неприспособленных помещениях. Случалось, что некоторые неграмотные уклонялись от занятий.

Существенным фактом в жизни села явилась и организация школы для повышения квалификации трактористов колхоза имени Ленина.
В 1934-1935 годах был проведен телефон во все сельские Советы. Лучше стал работать районный радиоузел (начальник Баликоев Салих). Больше внимания колхозы стали уделять и ремонту дорог и мостов. В указанные годы на эти цели было отпущено 100 тысяч рублей.

Определенные суммы были затрачены руководством колхозов на подписные издания для колхозников и полеводческих станов. Не жалели денег на газеты и журналы и сами жители села, как например, 90-летний Лагкуев Алихан и Хекилаев Сала, которые каждую подписную кампанию удивляли односельчан количеством выписанной периодики, как республиканской, так и центральной. И в работе им не было равных, несмотря на их преклонный возраст, они вырабатывали по 180-200 трудодней.

А вот показатели деятельности за 1936 год вовсе не радовали, наоборот, свидетельствовали о наличии серьезных недостатков в организации учебно-воспитательного процесса.
Но не везде так обстояли дела, к примеру, высоких показателей добились в труде работники Ирафского лесокомбината (директор Тотоонов Тасо, парторг Тавасиев Хадзимет). Если до назначения Тотоонова комбинат должен был государству 200 тысяч рублей, то в результате борьбы за укрепление трудовой дисциплины, борьбы с расхитителями государственной собственности плановые задания за 1935 год были выполнены на 102%. И в этом, несомненно, была заслуга нового руководителя. Лучшие трактористы комбината Царикаев Каурбек,
Дедегкаев Магомет и Карнаухов А., рабочие Гуцунаев Осман, Найфонов Дзамбек, Тахоев Осман, Агузаров Георги, Палохина Мария, Гацалова Лиза и др. сделали, в свою очередь, все необходимое для того, чтобы предприятие вывести в число передовых. Задолженность в 200 тыс. рублей была ликвидирована, а работники стали получать зарплату своевременно.
Иначе обстояли дела на МТС, кирпичном заводе, пивзаводе. Так, за 1936 год, скажем, руководство МТС не смогло обеспечить коллективу выдачу зарплаты — всего 22427 рублей. А рабочему пивзавода Караеву Г., который за 3 месяца не получил ни рубля, директор Кибизов Такка предложил взамен денег 60 литров пива.

Приведенные факты говорят о том, что организация оплаты труда в районе осуществлялась крайне неудовлетворительно.

Об этом и о других серьезных недостатках в работе колхозов, промышленных предприятий и учреждений культуры на страницах местной печати помещалось много критического материала, но в основном анонимного содержания. Забегая вперед, скажем, что позже все это будет использовано при необоснованных репрессиях в 1937-1938 годах. Вот некоторые анонимные подписи: «Легкий кавалерист», «Путник», «Борец» или просто две-три буквы. Приведем содержание некоторых анонимных сочинений: «Искореним корни буржуазного национализма из школ Северной Осетии, отстраним Гуцунаева Тазе, Гулуева Татаркана и его жену Тамару». «Белый офицер-учитель в сел. Чикола». «В колхозе «Муха» бригадир первой бригады Золоев Додо сжигает сухие ветви на участке, где растет кукуруза и уничтожил 9 кв. метров посевов. Надо положить конец этой вражеской работе».

Как уже отмечалось выше, кооперативное движение в Магометанском в конце 20-х годов сопровождалось повальными обысками, арестами и нарушениями законности. Но самое страшное было впереди — раскулачивание. Оно осуществлялось двумя этапами: 1-й — в 1929 году и 2-й — в 1934-1935 годах. Раскулачиванию подверглись не только более зажиточные крестьяне, но и середняки, а иногда и бедняки. Первыми эта участь постигла в 1929 году Цориева Габули, Цориева Бобуджи, Малиева Кайсина, Бичилова Махмуда, Золоева Габули, Хекилаева Камболата.

Позднее из Магометанского было выслано 67 семей, среди которых семьи Лагкуева Хаджимета, Цориева Буцу, Царикаева Ибрагима, Лагкуева Сулеймана, Гацалова Магомета, Цавкилова Хушина, Дедегкаева Дабола, Марзоева Бидзеу и других. Из 17 дворов, принадлежащих Хекилаевым, раскулачили Магомета, Сулеймана, Батырбека, Елкана, Бацани, Омара, Османа. Вывозили их в Ардон для отправки в отдаленные районы страны. Эти семьи ничем себя ни скомпрометировали, относились к числу среднего крестьянства, но по решению так называемой «тройки» оказались в числе лиц, подлежащих выселению.

Раскулачивание проводилось по заранее разработанному плану с указанием сроков и количества людей. Так, в 1935 году из Ирафского района высылались несколько крестьянских семейств (дворов), так называемые остатки кулачества, в порядке спецпереселения в отдаленные края. В марте 1935 года на собрании партийного актива нарком НКВД С. Миркин зачитал списки (материалы готовились им). Как было установлено, он допустил грубые нарушения инструкции, изданных правительством: в них указывалось, что семьи агрономов, врачей, инженеров не трогать. Инструкции также давали колхозникам право оставлять необходимых для дела опытных людей. Как ни странно, в числе перечисленных Миркиным оказались даже нетрудоспособные старики и бедняки. Кроме того, количество дворов, утвержденное предварительно правительством республики, Миркин самолично увеличил по Ирафскому району дважды. Естественно, откровенный произвол, чинимый им, вызвал возмущение у всех, а председатель исполкома Тадеев Х.А. потребовал отвести из предложенного Миркиным списка нескольких семейств, а его действия назвал противозаконными, идущими вразрез с инструкцией. Несколько семейств пришлось освободить на станции Ардон и отпустить домой. Но Миркин затаил злость и через два года добился освобождения Тадеева Х.А. от занимаемой должности, после чего он вынужден выехать в соседнюю республику, откуда в 1941 году призвался в армию. Участвовал в боях за Родину, был награжден 3 боевыми орденами и 9 медалями.

По мере укрепления административно-командной системы в своеобразную карательную акцию превратилась коллективизация. Развернулись широкие репрессии. Выборные органы власти не только лишились функции контроля над исполнительными органами, но и попали в зависимость от них. С 1934 года репрессии шире, чем раньше, захлестнули партию.
Потрясло своей коварностью убийство С. М. Кирова. Это преступление использовали как повод для организации новых репрессий против гвардии большевиков, для подавления демократических форм общественной жизни, для укрепления командных методов труда, дошло на государственном уровне до террора. Люди жили под давлением постоянного страха.
В ряде случаев государственные органы совершали действия, в том числе и карательные, вообще без каких-либо законных оснований.

Необоснованным репрессиям были подвергнуты десятки чиколинцев. Зачастую многие сфабрикованные факты преподносились как диверсии классового врага.
Безвинными жертвами первых массовых репрессий стали Лагкуев Хадзират, Темиров Амурхан, Цориев Умати, Тамаев Цуцу, Софиев Ефанди, Албегонов Мурат (якобы за связи с так называемой народнической партией). Позднее был арестован и расстрелян первый директор Ирафской МТС Малиев Николай. К 10 годам лишения свободы осужден в 1938 году и активист молодежного движения Катабин Лагкуев.

В 1990-1992 годах газета «Северная Осетия» стала публиковать списки реабилитированных лиц, незаконно репрессированных в 30-40 годы. Назовем только небольшую часть имен из этих списков:

• Будтуев Сосланбек, член ВКП(б) в 1931 году тройкой ОГПУ СКК «за участие» в контрреволюционной повстанческой организации был приговорен к 10 годам ИТЛ;
• Дедегкаев Г. У., малограмотный, колхозник, в 1937 году тройкой НКВД СО АССР по обвинению «во вредительской антиколхозной работе» приговорен к 10 годам ИТЛ;
• Дедегкаев Г. К. в 1933 году тройкой ОГПУ СКК по обвинению «во вредительской антиколхозной деятельности» приговорен к 8 годам ИТЛ;
• «за такую же деятельность» к 10 годам был приговорен Дедегкаев О. У.;
• по обвинению «в контрреволюционной работе» был осужден Дедегкаев Дз. Г.;
• за «участие» в контрреволюционной повстанческой организации к 10 годам приговорен Дзоблаев Х. С.;
• Гульчиев К. Д., малограмотный, в 1937 году по обвинению «в антисоветской и антиколхозной агитации приговорен к 10 годам ИТЛ;
• «за такую же агитацию» в 1933 году были приговорены к различным срокам Гуцунаев С. Д., Икаев Х. Т., Каиров Е. Х., Карданов М. Г., Карданов С. Дз. и Кертанов Т. Х., Лагкуевы Мусса, Гунгу, Мишка, Сулейман, Медоевы Агубекир, Давкуй, Исса, Сосланбек, Хаджимет.
• Трагически сложилась и судьба Арсагова Торга Б. Он не уроженец сел. Чикола, но работал там, пользовался заслуженным уважением населения всего района и республики. Учился во Владикавказском реальном училище, в Томском технологическом институте, Петербургском военном училище. Агитатор, посланный в дикую дивизию с заданием отвлечь ее от участия в корниловском мятеже, керменист и член ЦК партии «Кермен», он возглавил борьбу против Деникина в Дигорском ущелье, за его голову белые давали вознаграждение 10 тысяч рублей. В годы голода возглавил комиссию Дигорского округа. В 1928 году окончил курсы марксизма в Москве, работал инструктором комиссариата по земельному устройству СССР. Окончил экономический институт красной профессуры. В период коллективизации возглавлял политотдел Дигорский, а затем Комсомольской МТС. В 1937 году репрессирован и расстрелян.

Все названные выше чиколинцы, как сотни и тысячи других репрессированных, реабилитированы, память о них жива в сердцах поколений.

Несмотря на крупные недостатки и ошибки, имевшие место в период коллективизации сельского хозяйства, для осетинского крестьянства шаги по этому пути все же имели определенное прогрессивное значение по сравнению с общинной формой землепользования. Кооперация от ее простейших форм по линии потребления и сбыта до производственных стала реальной альтернативной общинному землепользованию… И нельзя согласиться с теми, которые видят путь к становлению сельского хозяйства в Осетии только в развитии частного землевладения, в создании фермерских хозяйств.

В республике, где на 642,5 тысячи жителей приходится 497,3 тысячи десятин сельхозугодий, в том числе 209,2 тысячи десятин пашни, где, если учесть только сельское население, душевой надел пахотной земли составляет не более одной десятины, вряд ли следует мечтать о создании множества фермерских хозяйств, способных накормить население.
Фермерство в нашем сегодняшнем понимании пока еще далеко от реальной сути этого хозяйства. Вполне можно говорить о создании в Осетии отдельных фермерских хозяйств, но при условии сохранения реорганизованных, дееспособных колхозов.

Такими дееспособными колхозами вполне можно было назвать три колхоза в Чиколе в предвоенном 1940 году. Тогда основные сельскохозяйственные работы были почти полностью механизированы. Механизация трудоемких работ в колхозах, научные методы ведения земледелия и животноводства дали этим хозяйствам возможность получать высокие урожаи сельскохозяйственных культур, внедрять правильные севообороты.

Но самым большим и бесценным богатством чиколинских колхозов были люди, которые своим самоотверженным трудом укрепляли эти хозяйства. Вот почему они систематически перевыполняли нормы выработки на любом порученном участке. Все они заслужили высокую оценку за доблестный труд.

Но поскольку всех назвать здесь невозможно, то хотя бы имена самых активных участников кооперативного движения в селении Чикола:

• Абисалов Екуп, депутат Верховного Совета первого созыва, один из лучших скотоводов колхоза имени Ленина
• Дедегкаевы Агубе, Ахмет, Майран, Магомет, Иса
• Гарданов Габалиндза
• Тетцоев Агубекир
• Албегоновы Акган, Тапун, Дзедзеу
• Марзоев Магомет
• Будтуев Дзанхот
• Гуев Ахмет
• Хортиев Аминат
• Маликиев Омар
• Царикаевы Тамара, Каурбек, Дзаге
• Тотоонов Тасо
• Макоев Амурхан
• Макоев Андула
• Бесолов Агубе
• Токаев Хасанбий
• Токаев Темуркан
• Тавасиев Асланбек
• Дедегкаев Хасанбий
• Тавасиев Самса
• Тавасиев Иса
• Баликоевы Иса, Келе
• Дамбегов Хадзибекир
• Газдаров Хамбий
• Гадзаонов Мухарбек
• Цориева Хадизат
• Царикаева Милиуан
• Кертанова Абидат
• Цаголов Агубекир
• Гатиев Магомет
• Гулуев Иса
• Тавасиев Муха
• Баликоев Магомет
• Гацаловы Асиат, Тайбат, Фатима
• Будтуева Арухан
• Дедегкаева Абидат
• Царикаева Радинка
• Батыров Бекирбий
• Дедегкаев Мустафа
• Царикаев Муха
• Малиев Дагка
• Баликоев Темуркан
• Дзоблаев Гамарза
• Кертанов Амурхан
• Хакиев Амурхан
• Лагкуев Алихан
• Хекилаев Сала
• Хайманова Леска и другие.

Они и сотни, тысячи других передовиков поднимали в гору артельное хозяйство в Северной Осетии. Заслуживает высокой оценки и труд секретарей Ирафского райкома партии Авсарагова Марка, Сохова Гаге, Миндзаева Николая (репрессирован), Икаева Дзамболата, Албегонова Дрисса.

Ирафский район был образован в соответствии с новым административным делением области в 1936 году.

Тогда же Магометанское было преобразовано в Чикола.

 

ЛИТЕРАТУРА:

1. Газета «Терская Правда» от 13 июля 1992 г.
2. СОНИИ, ф. 5, оп. 1, д. 36.
3. ЦГА СО ССР, ф. 97, ОП. 1.-Д. 301, ЛЛ. 229-232.
4. Xетагуров К. Л. Соч., Т. 4. М.,1960, с. 353-354.
5. ЦГА СО ССР,  ф. 111, д.77, л.139.
6. ЦГА СО ССР,  ф. 414, оп.6, д,3, л.41
7. Газета «Власть труда», 1929, 16 октября.
8. Газ. «Власть труда», 1930, 1 января.
9. ЦГА СО ССР, ф. 46, оп. 1, д. 17, л. 17.
10. ЦГА СО ССР, ф. 46, оп. 1, д. 17, л. 13.
11. Газ. Социалистическая Дигора, 1935, 1 мая.
12. Газ. Социалистическая Дигора, 1935 — 12 мая, 7 июня; 1937 — 18 апреля, 1 мая; 1935 – 3 апреля; 1937 — 24 февраля, 5 мая, 10 и 18 февраля.
13. Газ. Северная Осетия, 1991, 5 декабря.
14. Известия СОНИИ, т. ХVI. Орджоникидзе, 1954, с. 36.

Последние добавления

РЕШЕНИЕ от 26.11.2024г. No10/3 с. Чикола Об утверждении Порядка ведения Реестра муниципальных служащих Ирафского муниципального района Республики Северная Осетия-Алания

Сообщение о возможном установлении публичного сервитута В соответствии со ст. 39.42 Земельного Кодекса Российской Федерации Администрация местного самоуправления Ирафского муниципального района Республики Северная Осетия-Алания сообщает о возможном устано

Объявление  

Объявление

Поддержку на 7.5 млн. руб. получили предприниматели из Ирафского муниципального района за 8 месяцев 2024 года в рамках Нацпроекта «Малое и среднее предпринимательство»

Кто на сайте

Сейчас на сайте 680 гостей и нет пользователей

© 2024 ИРАФСКИЙ МУНИЦИПАЛЬНЫЙ РАЙОН РЕСПУБЛИКИ СЕВЕРНАЯ ОСЕТИЯ-АЛАНИЯ
Design by DavidDzarasov